Привычка изучить, прежде чем ты получишь неожиданный удар в спину.
Привычка изучать его, потому что сейчас – самое время.
Зал огромный. Слева – красные бархатные стулья, а справа – много свободного места и хоровой станок. Обычно здесь проводили концерты, презентации, прикатывали телевизор, или это место занимал оркестр. В общем, свободное место не было свободным местом, а сейчас – здесь именно пусто. Пианино всегда стояло посередине у стены, а рядом стол для разного барахла. На столе стоял тот ноутбук, за которым работал парень.
Вечно тут что-то происходит.
А другой парень сидел на хоровом станке и тихо настраивал гитару. Блатные хористы? А может, не надо думать о всякой фигне?
Алена делает достаточно уверенные, но маленькие шаги по направлению к ближайшему стулу и попутно стягивает рюкзак с плеч. Дмитрий Владимирович не замечает ее, потому что не поднимал головы.
– Нервничаешь? – дьявол спокойно и весело задает вопрос одной девочке, которая встала перед ним. Чтобы спеть, конечно
Она несколько раз кивает головой.
– А я нет, – цокает он и возносит пальцы над клавишами. – Поехали.
И она поет довольно высоко: и как ей только не холодно на вершине? Лариной всегда холодно, но она до вершин никогда не доходила. Не пела.
Звучит, вроде, круто. У Алены внутри течет лава, наматывает круги в желудке. Отвратительно.
– Следующий. Давайте-давайте, – командует он лениво, пока девочка записывала свое имя и фамилию на бумажке, которую он ей продвинул. Зал молчит. Не двигается. Алена тоже надеется, что слилась с сидением. – Ну, тогда расходимся по домам, раз никто не хочет.
Алена отрывает себя с кожей и мясом от стула. Оставляет рюкзак. Идет в одиночестве. Ну что за ебанный пиздец?
– Какие люди, – отстранено тянет он в своей пьяной манере, вернув уже не такой внимательный взгляд к бумажке с именами. Потом на ноты. – Ларина, – произносит он ее фамилию, словно прочитал в нотах. – Зачем пришла?
– Здравствуйте, – ее руки не находят себе места, и она помещает их в задние карманы. – Вы просили.
– Руки из карманов.
Она быстро их оттуда вынимает, как будто джинсы электрические.
Непривычно говорить с ним так, будто бы она давно его хористка и они разговаривают так с первого года. Вовсе нет. Травкин никогда не произносил ее фамилии просто так: только, когда раздавал проверенные тесты. Даже не шутил. Просто фамилия. А когда доходил до Камиллы или ее Ленки, тут он не мог нагло не улыбнуться. А ей? Он ей нагло улыбнется? Пока нет.