Было необычно, что кто-то так упорно старается уговорить Соню пойти потанцевать здесь, в ресторане, хотя люди ведь танцуют в ресторанах, ансамбль ведь для того и играет. Но это не для Сони. Для Сони предназначены только грустные песни, которые поют Женька и ее бывшая однокурсница из театральной студии – Марина. Здесь Соня только слушает песни.
Как и в каждом городе, в этом городе тоже имеются свои особые парни со своим особым прошлым и настоящим, и эти парни пользуются влиянием. И неважно, маленький город или большой, с этими парнями часто вынуждена считаться даже милиция. Во всех городах слово этих парней имеет вес. Им редко противоречат. Эти парни живут по своим законам, и многим приходится с их законами считаться. А это неписаный закон – чужак уж точно не будет диктовать здесь свои условия. Какими бы ни были эти парни, они все-таки знали историю Сони. И историю Нины – тоже. Да, некоторые из них знали историю Нины, смотрели ее. Так что, если Соня желает сидеть за столиком в одиночестве, пусть так и будет. В конце концов, они уважают ресторан своего городка, его музыкантов и постоянных посетителей. Один из парней подошел к столику Сони и ухватил Шпиона за плечо. Тот парень вовсе не выглядел внушительным, но внушительными, очевидно, оказались хватка и то, что он Шпиону сказал. При звуках все той же песни «Две свечи» Шпион пробрался обратно к своему столику, налил из графинчика полный фужер водки и выпил. Сидел, опустив голову, на Вечного Деда не глядел. А Вечный Дед, наверное, отпускал в его адрес не вполне приятные тексты – во всяком случае, судя по тому, что он, все еще при звуках песни Шуфутинского «Две свечи», быстро собрал сумки и фотоаппараты и покинул ресторан.
После «Двух свечей» Шуфутинского пауза длилась не более минуты, вновь загремела «Славянка». На этот раз на пороге стояли собака и накрашенная девица, которую режиссер прозвал Потаскухой.
Режиссер Саша Кольцов в душе все-таки остался простым русским парнем. Как большинство талантов, он пришел в Московскую высшую театральную школу из глубокой провинции, поэтому и дал такое упрощенное прозвище незнакомой девице, которая, возможно, является самим воплощением невинности и только слегка переборщила с косметикой. Но так уж случилось, придуманные режиссером имена для этой группы незнакомцев вошли в народ. Потаскуха и собака, которая единственная осталась безымянной, а поэтому и в дальнейшем будет называться Собакой, стояли в дверях, при звуках «Славянки» позволяли себя рассматривать и сами осматривались. Возможно, они только что столкнулись с убегающим Шпионом. Возможно, что так, но теперь начнется история Потаскухи и Собаки, и она будет не менее увлекательной, чем история со Шпионом. Заинтриговало уже то, что Собака была пьяна и с красными пятнами вина на белой рубашке. Да, могучий заказчик оркестра, столика и угощений ко всему педантично заказанному великолепию явился навеселе. Потаскуха была вынуждена его поддерживать. Морда и глаза пьяного Пса породы чау-чау выглядели очень смешно и амизантно, особенно эта вверх поднятая морда. Кто его знает, где и как Собака успела нажраться, наверняка встретилась, снюхалась с местными пьянчугами: собаками, кошками, птицами или людьми. Мало ли в городках России живых существ, которые охотно и гостеприимно выпьют с незнакомцем, если к тому же у него в кошельке много денег и он вежливо готов всех угостить.