Теперь инъекционарий выглядел жалко. Отовсюду парило, с труб
капал конденсат, в корпусе зияли рваные дыры, обнажая внутренности
машины. И самое ужасное — чёрный лёд расползся по полу, смешался с
осколками и обломками мебели, но не остановился, а по своей
коварной привычке продолжал двигаться, расти и занимать всё
пространство, которое способен был освоить. Медленно, но
неумолимо.
Шшорх.
Из глубины помещения к Макинтошу двинулась, тяжело переступая и
свистяще поскрипывая, широкая тень. Без сомнения, это был томми.
Звук движения смешивался с шёпотом репродукторов. Когда томми
приблизился достаточно, чтобы его осветила лампа, Макинтош увидел,
что тот с головы до ног забрызган кровью. Кровь капала с
металлических его рук. Кровью пропитана была телеграфная лента,
клочья которой торчали из груди томми. Судя по красному кресту на
предплечье, это был томми-санитар.
Обыкновенный человек, увидав такую картину, замешкался бы,
потерял драгоценные мгновения, по меньшей мере, на удивление. Но не
Макинтош.
— Ближе не подходи, — предупредил капитан, поднимая револьвер.
Томми не остановился. Его грубое лицо не приучено было выражать
эмоции, поскольку эмоций у томми не было и быть не могло — не
придумали ещё таких шестерёнок. Но почему-то сейчас каждая
чёрточка, условный разрез несуществующего рта, темные провалы глаз
— всё казалось капитану зловещим.
Томми был в десяти футах, когда капитан выстрелил ему в правый
глаз. Не задумываясь, точно и уверено. Будто заранее отметил это
место как слабое и уязвимое. Томми остановился. Внутри у него
застрекотало. Из груди полезла телеграфная лента. Из глаз то ли
потекло, то ли выбралось тонкое чёрное щупальце.
Макинтош подошёл ближе, не опуская револьвер. Томми не двигался.
Узнав чёрный лёд, капитан поморщился. Осторожно оторвал телеграфную
ленту: «Больно. Страшно. Темнота идёт. Смерть. Смерть. Смерть».
— Удо Макинтош! — услышал он крик Аяваки. Обернулся и едва успел
отскочить в сторону. Лампа выпала из его руки на пол, не
переставая, впрочем, освещать поле боя. Яростный удар,
предназначавшийся капитану, пришёлся прямо в грудь мёртвому томми.
Грудная клетка томми была крепче человеческой, но и в ней осталась
внушительная вмятина. Механический матрос пошатнулся и рухнул
навзничь. Капитан выстрелил в нового противника. Это тоже был
томми, на этот раз — томми-стюард. Пуля попала ему в висок и
рикошетом ушла куда-то вправо. Ещё выстрел. Снова мимо. Осечка.
Осечка.