***
Ветер зашумел
в волосах, передние пряди качнулись в сторону, сердце пробило удар,
отзывающийся в ушах гонгом, рука дрогнула, сжимая писчее перо.
Сморгнув наваждение, я медленно опустила голову и посмотрела на
него.
Когда я
успела взять его?
Выронив, и
наблюдая за тем, как оно откатывается в сторону, содрогнулась всем
телом, когда по коже прошлись отголоски пережитой боли. Что это за
чувства? Чьи они? Глаза опустились на листок, и на миг весь мир
вокруг перестал существовать. Звуки стихли, солнце померкло, а
перед глазами, наполненными слезами страха и непонимания
размывались слова:
«Кто в моем
теле?»
От смешанных эмоций и остаточной боли
меня бросало то в жар, то в холод. Ноги дрожали, а зубы сжались
так, что в ушах послышался противный скрип. Взгляд скользнул по
ладоням, на которых пульсировали розовые следы от
ногтей.
Что это было?
Просто сон?
Нет. Разве
сон может быть таким реалистичным? Душу скребло неприятное чувство,
что все это было наяву. Даже находясь в беспамятстве я не смогла бы
написать эти слова.
«Кто в моем
теле?»
Жутко и
пугающе. Тело бил озноб, несмотря на теплую погоду, кожа покрылась
невидимой холодной пленкой. Я растерла плечи руками и попыталась
согреть застывшее от волнения сердце. Мысли не желали выветриваться
из головы.
Лучше решу,
что это мне просто привиделось, иначе никаких нервов не хватит.
Поднявшись на ноги, собрала книги, сложила странное, до икоты
пугающее послание, поместила его в одну из книг и поспешила в свои
покои. Может я просто настолько устала, что чудится всякое? Хотя
если существует мир, где есть магия, не исключено существование и
другой потусторонней чертовщины, только вот о ней думать совсем не
хочется.
***
Холодные
сырые стены, покрытые трещинами и темными разводами, пол с печатями
и надписями, застоявшийся запах железа и пота, настенные часы,
отсчитывающие в темноте последние секунды, крик, заполнивший
комнату, когда стрелка часов достигла нужного деления. Знаки на
полу сияли ярким светом, таким же алым, как брызги крови,
окропляющие каменные плиты. Искореженные бездыханные тела,
испачканные в теплой жидкости, устилали каменную поверхность
алтаря. Люди в черных балахонах стояли по периметру горящей
пентаграммы, образовывая круг. Они подняли руки к высокому
бездонному потолку, напевая песнь на непонятном языке. Руны
зашевелились, закружились в воронке, приближаясь к центру,
растворяясь в нем.