Имя этого бога – Великий Аид.
Но боялся Сакрон его будущих сил,
И ребенка под землю Титан заточил.
Он томился во мраке, как будто без глаз,
Ведь таков был тирана Сакрона приказ.
Нет свободы Аиду, нет Солнца лучей,
Не видать ему братьев и мамы своей.
Сын Коэлус, второй, дух спокойный обрел,
По приказу отца его выкрал орел,
Сына в горы принёс, облаками закрыл,
И страдал, и кричал из последних он сил.
Всё смотрел в даль морей младший сын Посейдон
И отцом был в глубинах воды утоплен,
Много лет он провел в толще мрака морского,
Но нашел старый стражник его молодого.
Был Великий Хранитель глубоких морей,
Первый сын Океана, Владыка Нерей.
Вместо ног – рыбий хвост, глаз зеленых сиянье,
Он извечно хранил Океана дыханье:
Жил в Эпоху Хаоса, хранил семь морей,
Воспитал сто отважных солдат-сыновей.
Амфитрита, Нерея прекрасная дочь,
Чем могла, тем всегда им пыталась помочь.
Посейдона призвание – свергнуть отца,
Он трудился для этого в поте лица:
Стал сильнее любого атланта, титана,
Был готов он теперь с трона свергнуть тирана.
И по просьбе Нерея кузнец Фасетой
Создал богу для битвы Тризуб золотой,
А внутри, словно радуга, – водный кристалл,
Что всю силу морей в свои грани вобрал.
В этот камень Нерей свою власть заточил,
Посейдона в Отца Всех Морей обратил.
Но иссяк в то мгновенье, как власти лишился,
Поседел, побледнел и в воде растворился.
Ведь давно уже служит на море седой,
Час настал старику обрести свой покой,
Он в наследника верил и сыном назвал,
Сыновей, свое войско, пред смертью призвал.
Смерть Нерея дня них – величайшее горе,
слезы сотни солдат окропили дно моря,
И наполнила воду соль скорби со слез,
Как Нерей перешел в мир покоя и грез.
Но деянья не ждут, время боя грядет,
Перемены великой весь мир долго ждет.
Собирал Посейдон свое войско к Сакрону,
Чтоб забрать его власть и златую корону.
А Коэлуса жизнь угасала в горах:
Нет надежды нигде, страх в глазах и слезах.
Как убийца-орел там оставил его,
Для спасенья Коэлус не ждал никого.
Полумертвый уже сын титана лежит,
Он физически слаб и морально убит,
Но пришла наконец к нему девица эта,
И явилась она, словно снег среди лета.
Вместо рук – птичьи крылья, как сказка живая,
Но для гарпий других – она будто чужая,
Ведь не чужды эмоции добрые ей,
И улыбка, как будто у смертных людей.
Исцелила его, залечила раненья,
Благодарен Коэлус за жизни спасенье,