Маленький красный «пежо», взятый напрокат, быстро выехал из Клюни и покатил по шоссе, соединяющему департаменты.
– В Шапез, в «Сен-Мартен».
– Мы едем в Шапез, чтобы просто пообедать?
– Да, это не на краю света, всего четверть часа езды. Там поспокойнее, чем в Клюни, где все тебя знают.
– А твоя семья присоединится?
Алиса покачала головой:
– Поль остался дома. Он учит Тео рисованию, это его единственная страсть, кроме права разумеется.
Вскоре маленький автомобиль уже мчался между лесистыми холмами с виноградниками на склонах. Алиса опустила стекло, и в салон ворвался напоенный чудными запахами воздух.
Они припарковались в живописной деревне и направились к ресторану «Сен-Мартен», что стоял напротив романской церкви с великолепной четырехгранной колокольней. Шапез был настоящей старинной деревней с каменными домами, крытыми черепицей нежных тонов. Многие строения украшали башенки и галереи, вокруг разрослись глицинии и бигнонии.
– Ты часто сюда приезжаешь? – спросил Жереми.
– Очень часто. Обожаю этот ресторан!
Они уселись на террасе и сделали заказ.
Им сразу принесли изысканное белое вино. В Бургундии принято пить аперитив.
Алиса подняла бокал:
– За грех чревоугодия, который мы совершаем сегодня!
Они чокнулись, Алиса отпила глоток. Ммм… Божественно.
– Лучше, чем церковное вино, правда?
Жереми в ответ только улыбнулся.
Воцарилось молчание.
– Я встретила твою маму…
Никакой реакции.
– Она… знаешь, она очень беспокоится о тебе, – сказала Алиса.
– Мамы всегда волнуются.
Тишина.
На другой стороне улочки прозвонил колокол, звук медленно затихал. В деревне было настолько спокойно, что казалось, будто время остановилось. В конце марта воздух еще был свежим, но солнце нежно согревало лица, светлый камень колокольни и арки фасада.
Алиса помолчала и ринулась, как в омут:
– Я тоже беспокоюсь о тебе.
– У меня все хорошо, – поспешно ответил он.
Она хмыкнула:
– Жереми, не нужно быть психологом, чтобы понять, что все не так уж хорошо.
Поначалу Жереми отмалчивался, но Алиса мало-помалу его разговорила. Он не выдержал и рассказал о своей беде: в приходе осталось так мало верующих, что служение теряет смысл. Поле деятельности кюре сузилось до столь смехотворных размеров, что он чувствует себя бесполезным. К тому же наставления Христа не достигают цели – прихожане вовсе не следуют им в повседневной жизни.