По пути от автобусной остановки Алексею Николаевичу становилось все хуже, навалилась невероятная слабость, кружилась голова, он задыхался. Остановившись возле одного из жилых домов, он присел на скамейку и навсегда уснул.
Вокруг сновали люди, не обращая особого внимания на уставшего сотрудника полиции. Экипаж скорой помощи вызвали только, когда мышцы окончательно расслабились, и уже мертвое тело упало на землю. На тот момент Алексею Николаевичу было все равно.
В следственное управление о случившемся сообщили после обеда. Сергей находился в своем кабинете и допечатывал результаты своего задания, Екатерина на тот момент еще не вернулась. Климов постучал и с порога озвучил трагическую новость. Слезы лить было некогда, сразу все как-то завертелось.
Удалось выяснить, что тело доставили в службу к Швыдко, и по предварительной версии причиной смерти является остановка сердца. Но что-то здесь не вязалось. После известных событий с Максимом Игнатьевичем Дроздов решительно настроился на прессинг данного гражданина. И, не дожидаясь Екатерины, улетел по внутреннему зову, на бегу запретив подчиненным сообщать ей о произошедшей трагедии.
Как и следовало ожидать «швыдкий» Максим, как его мысленно окрестил Сергей, все уже разболтал Петровскому, хотя, подобное событие мимо того точно не прошло бы. Вскрытие уже провели, в таком деле медлить было не принято. Диагноз «острая сердечная недостаточность» подтвердился. Но верить в это не хотелось, не мог такой человек уйти подобным образом. В таких условиях наседать на Швыдко не было никакого смысла, а потому Сергей в своем молчаливом горе просто удалился.
Когда он вернулся в управление, Катя уже ждала его. В ее глазах стоял вопрос, каким-то образом она все узнала, но не понимала, почему Сергей ей не сообщил. Уже в его кабинете, она поинтересовалась об этом.
– Почему ты мне не сказал?
– Собирался сказать лично, не по телефону.
– Если бы позвонил, ничего ужасного не произошло. Чему случиться уже случилось.
– Да как такое можно говорить по телефону? Ты же была для него последним дорогим человеком. И вообще, ты как-то слишком спокойна.
– Мне не пять лет, или ты думаешь, я должна заливаться слезами? Не привыкла я показывать свою боль. К тому же я была готова к такому, дядя просил никому не говорить о его проблемах с сердцем.