«Извини. Я не хотел тебя напугать. Я
предложил это из добрых побуждений», – усевшись, повинился он,
заставляя меня начать ещё больше нервничать, ведь это означало, что
сваливать он не собирается.
Я совершенно не готова продолжать
разговор, потому что дальше может выясниться, что Головешка тоже
человек, может быть, даже принц какой-то страны, куда мы вместе
полетим, чтобы возродить нацию людей. Или ещё что, похлеще. Нет, не
хочу.
Я ещё это всё не приняла. Россказни о
людях, уничтожающих собственные миры… Нет, в такое даже ребёнок не
поверит, не то, что я.
«Да, конечно», – натягивая
понимающую лыбу, выдавила из себя я, неустанно следя за его
телодвижениями.
А что мне ещё остаётся? Я же не могу
проследить за тем, насколько глубоко он внедряется в мой мозг. Ох,
точно! Надо в глаза ему не смотреть! Правда, мне или ему, уж не
знаю, иногда удаётся поддерживать телепатическую связь без
зрительного контакта, но всё-таки какое-никакое, а средство.
И думать!.. Надо постоянно о чём-то
думать! А о чём? О чём тут не думай, всё сведётся к одному…
Иди, иди уже…
А Воу между тем не торопился. Вот,
оглядывается ещё. Специально мне, что ли на нервы действуешь? И не
заглядывай в глаза, не стану я на тебя смотреть.
Для надёжности я даже зажмурилась. И
сидела так минут пять, не меньше, а, может, больше, но от
напряжения мне вообще каждая секунда казалась часом. И это при том,
что было так тихо вокруг, что совсем непонятно, одна я уже или этот
наглый вездесущий форкош всё ещё стоит рядом и на меня пялится.
Нет, вот это, в конце концов, с его
стороны уже неприлично! Не воняет, как всякий лесной зверь, так что
по характерному духану его не почуешь, и двигается, считай что,
бесшумно при этом – не услышишь. Когти что ли раз в неделю
маникюрит? С телекинезом, наверное, можно справиться с
ножницами.
Всё, не могу больше терпеть!
Посмотрю!
Фу! Ушёл всё-таки. Помогли мои
мыслишки не в тему, не смог, значит, пробиться.
А точно ушёл?
Я тут же бросилась к окну, чтобы
проверить. Ушёл. Воу как раз спускался по лестнице из терема, в то
время как Рау по-прежнему обретался снаружи, только переместился
ближе к бане. Не знаю, обменялись они хоть парой слов, но внешне
это никак не проявилось. Старший форкош быстро прошёл куда-то за
пределы моей видимости, возможно, в ту сараюху, что называл своим
домом, а вот младший так и остался на улице.