«Эй, Рау, что случилось? Он отругал
тебя?» – заволновавшись, спросила я.
Конечно, отругал, это и ежу было
понятно, только мне в голову, кроме этого вопроса, больше ничего не
пришло. Чёрт! Как же теперь загладить свою вину? Что мне сказать?
Как его утешить? Ведь я виновата.
«Он не может тебе ответить», – вместо
сына, отозвался Воу, по всей видимости, уловив мой недвусмысленный
интерес.
«Почему это?» – удививилась я.
Понятно, что по очереди сразу с двумя
у меня вряд ли получится говорить, но я же сейчас к нему
обращалась, значит, должна была как-то переключиться, или он должен
был меня переключить. Или Воу на мой мозг право первого доступа
наложил по закону о крышевании? Если это так, то очертенеть он
монополист лохматый! Это вообще только я решать могу!
«Он наказан».
«Наказан тем, что не может со мной
говорить?» – уточнила я, чувствуя, как во мне закипает
негодование.
Ах ты, коврик охотничий! Ты это
специально придумал, чтобы я у него ничего не смогла больше
выведать и помощи попросить. Понятно, меня ты не можешь наказать,
так вот так решил помешать мне изучать окружающий мир.
«Я не запрещаю тебе изучать наш мир»,
– тут же ответил Воу, так словно бы первую часть моей возмущённой
отповеди в его сторону не слышал.
Чёрт! Вот я лоханулась! Надо же
отворачиваться! Всё время забываю об этом.
Мало того, сразу за этим Рау чуть
склонил голову передо мной и зарысил в другую сторону двора.
– Рау? – вслух окликнула я
форкоша.
Он обернулся, глянул на меня, потом
на отца, а после, ничего не отвечая, пулей кинулся в сторону леса,
словно бы его мог кто-то решиться поймать.
Эй! Я же даже прощения не успела
попросить! Так не честно! Нехорошо… А всё из-за этого!.. Я зло
глянула на Воу.
«Если мне можно ходить, где хочу,
почему запрещаешь ему со мной говорить за то, что он мне
помог?».
«Никаких запретов» – спокойно
возразил Воу. «Он ослушался меня и должен понести наказание.
Несдержанность и горячность в нашем обществе лечится смирением и
молчанием».
«Что, не только со мной?» – тупо
уточнила я.
Да ладно!
«Конечно, не только с тобой», – как
ни в чём не бывало согласился форкош, открыто глядя мне в глаза. «У
него уже были проступки, а сейчас снова своевольничает. Это
неправильно».
Причём так смотрел, точно бы это было
самым обыденным для него делом. Что ещё за обет безмолвия для
непослушных деток? Что у вас тут за странные педагогические методы?
Варвары! Кто так воспитывает? Поставил в угол на похныкать, и потом
все свободны, вот как надо воспитывать!