И это хороший повод перебраться на постель.
Дарья смеется и говорит что лекарь из меня – что надо и уже ничего не болит.
Гроза стихает также внезапно и быстро как и началась. Все сверкает и шумит уже дальше – над поселком. Ему тоже сегодня достанется. В окно наконец-то пробивается яркий лунный свет и заливает все внутри волшебным сиреневым цветом. Утомленная бурным сексом Афродита в лунном соусе. Употреблять теплой.
Уже совсем поздно, а мне так много нужно ей рассказать. О себе, своей лаборатории, моей маме, Доре недовольно поскуливающей в вольере, моих любимых бобрах.
А Дарья смотрит на меня, подперев голову рукой, у нее с плеч спадает эта волшебная грива и в лунном свете глаза искрят дьявольским хохотком.
У меня снова шумит в голове, и я опять хочу ее. Здесь и сейчас.
Не помню, кто потерял сознание первым. Но утро – это мое время. Я таки жаворонок. А Дарья в моей футболке. Видно ночью замерзла. Она велика ей размера на три, но ей все равно идет.
И да. Любовь – это болезнь. Ну и что такого в мочках ушей мирно спящей девушки, краснеющих в первых лучах восходящего солнца?
Но это сводит меня с ума.
Зато утренний секс для меня – как песня жаворонка. Хоть и не очень длинная, зато красивая и такая энергичная. Мы лежим с ней задохнувшиеся мокрые и абсолютно счастливые.
У меня непривычно побаливают щеки. Это от поцелуев и от того что я всю ночь улыбался. Даже во сне. Ну, Дарья так говорит.
Ветер стихает, но ни о каком переходе на лодке, пока не может быть и речи. Дора недовольно скулит, я одеваю гидрокостюм и выхожу с ней на причал. Ныряю и достаю со дна все наши сокровища. Все в порядке. Я смотрю на небо и впервые со времени болезни мамы прошу его: пожалуйста, пусть этот ветер подует еще недельку – другую. А лучше месяц или вообще лет сто.
Я возвращаюсь и сообщаю Дарье, что мы остаемся здесь еще на сутки, форс-мажор. Она спросонья только издает клич ликующего бобра и заваливается спать дальше. Ну, что же, спи.
А я пройдусь к своим подопечным.
***
У меня были в жизни романтические отношения. Чего хитрить. В моем возрасте с факторией в таком живописном месте и толпами туристок в нашем городке пытаться остаться в «целости и сохранности» – плохая идея. Трудно реализуемая. Но это все была просто гимнастика. Как я теперь понимаю. Причем сугубо спортивная. Только сегодня утром я наконец-то понял что настоящая гимнастика – она вот такая, художественная. Знаете в чем разница? Если от близости с девушкой у меня сильно учащается пульс, то с Дарьей сердце просто выпрыгивает из груди только от мысли об этом.