Через который, наверняка, должна проходить автомагистраль, убежденно проговорило второе Я, которое почему-то сейчас звучало баритоном Андрея.
Взгляд вновь вернулся к калитке и, как по ленте, проскользил по дорожке, снова устремляясь к темнеющим елям. Фыркнув, вернулась к кровати, упав на спину, и прикрыла глаза. Против воли в голове воскресли воспоминания последних дней.
В голове всплыло спокойное лицо и глаза, взирающие на меня снисходительно и даже как-то надменно.
«Сейчас не происходит ничего такого, о чем я не предупреждал вчера. Если бы ты дала себе труд подумать над моими словами, эти действия стали бы для тебя закономерны и очевидны».
Он меня похитил.
«Сейчас я открою дверь с твоей стороны, предложу тебе руку, ты ее примешь без возражений и также под руку пройдешь со мной в дом. Идешь и улыбаешься. Хорошо?»
Принуждал, подавляя волю.
«Срок, установленный Братством, на который оборотень может похитить ведьму на законных основаниях – два месяца… И вот тебе условие, золотце: ты молчишь, улыбаешься и говоришь прилюдно, что согласна на мой маленький экспромт… А я за это умолчу о том, что Зарницкий кидается запрещенными проклятьями, как игрушками в песочнице. Смекаешь?»
Шантажировал, играя на слабостях.
«Назови по имени…»
«Владислав…»
Использовал. («И плевать, что порой ты была совсем не против!» – вновь влез внутренний советчик.)
Резко распахнув глаза, рывком села, вновь устремляя взгляд к окну.
До калитки, там по тропинке в лес, через него до трассы и на любой попутке в город.
Я больше не могу, я не хочу оставаться здесь. Если расскажу, что, находясь на чужой территории в качестве гостьи, я была подвергнута смертельной опасности, то Андрея оправдают за запрещенные заклятия. Ковен магов легко сможет расценить это, как попытку защиты и освобождения, а двухмесячный срок будет снят.
Выдохнув, я резко сжала похолодевшие ладони. Сбежать от тех, кто слышит, видит, чувствует и двигается в десятки раз лучше любого мага – задача не из легких, но и я ведь не такая уж слабая ведьма, черт возьми!
Пора об этом вспомнить, наконец!
Первое, о чем следовало подумать – маскировка. В поисках ее я и перерыла все вещи, которые были в шкафу, и все-таки нашла свою сумку, с которой меня положили в больницу. Обрадовавшись ей как родной, с упоением в нее закопалась, вытряхивая на свет блокнот, кошелек, тени, туш, помаду, расческу, зеркальце, пудру, запасную пару капроновых колготок, пилочку, журнал, ручку, карандаш, транспортир и – я уж и не надеялась! – несколько амулетов.