Этого хватило, чтобы умыкнуть наполовину пустую бутылку с сиропом и, прихрамывая, кинуться в его комнату. Если мой расчет оправдается, господина без-пяти-минут-Вожака ждет большой сюрприз!
Знакомая до боли комната встретила меня темнотой, тишиной и распахнутыми настежь ставнями. То, что доктор прописал! Сейчас мы отучим нашего великолепного и всеми дамами любимого Владислава Бравого на чужих невест зариться!
Тоненькая струйка красной тягучей жидкости полилась по стене на землю, туда, где копошились день и ночь всякие усатенькие ползучие твари, любящие сладенькое. Типа муравьёв и прочих букашек. Вот они-то мне и были нужны.
Пара капель на подоконник, еще несколько дорожкой до кровати, откинуть одеяло, провести такую же цепочку по простыни, потом под подушку, на которой более глубокая вмятина – на левой стороне оборотень спал чаще. Я смотрю, он вообще любитель налево сходить…
А после – ударная доза заклинания против запахов, комнату закрыть и убежать к себе в душ, прихватив полотенце и халат.
Даже сквозь шум льющейся воды я услышала, как шарахнула об стену распахнутая с пинка дверь. Бешеный. Чего так шуметь-то? Чай, не один в доме, все остальные – приличные вервольфы! – десятый сон видят, а он тут дверями хлопает. Беспредел.
Когда я, довольная пакостью и жизнью, раскрасневшаяся после душа, отмытая от противной сладости сиропа, вышла из ванной, то именно в этот момент Владислав решил, что пора.
Майка Андрея с громким треском размножилась методом деления!
Так и не одеванный халат выпал из рук.
– Что ты сделал?.. – ошалело выдохнула я, чувствуя, как начали подкашиваться колени.
Лицо Бравого перекроилось в такую расстроенную физиономию, что – не видь я все своими глазами – искренне бы поверила в его раскаянье.
– Хотел в шкаф убрать, но… рука неожиданно дрогнула. – Печальную моську побитой собачки портили сверкающие злым торжеством и ехидством глаза.
Очень тянуло заплакать, потому что я еще помнила запах этой вещи, чьи куски сейчас валялись на полу. Но заплакать, значит, написать у себя на груди «Бравый, ты победил!»
Не дождешься, свинья блохастая!
На негнущихся ногах подошла, подобрала ошметки, осмотрела с деловым видом и заключила максимально спокойно:
– Не критично. Дело поправимо…
Мне даже закончить не дали!
За секунду два широких куска ткани были порваны еще на пару десятков кусочков помельче. Теперь уже точно ничего нельзя было исправить.