Его взгляд, словно камера оператора плавно перетекал от одного предмета в интерьере замка к другому – каждый из них пробуждал в нём почти позабытые воспоминания. Не то чтобы Людвиг грустил по прошедшим временам – скорее нет – но всё же если бы он мог вернуть их назад… что ж, он бы был совсем не против. Многое из того, что он совершил, можно было бы сделать иначе – и да, он бы это сделал намного лучше.
Вслед за лёгким осенним пальто, в руках Себастьяна оказалось серое кашне барона – из шерсти альпийских овец, ручной работы и тончайшей выделки. Слуга повесил одежду Людвига на специальное приспособление, извлеченное им из пенала дубовой гардеробной, и умелыми, ловкими движениями принялся охаживать пальто барона ворсистой щёткой.
– Шесть лет… – повторил снова Людвиг и услышал, как эхо от его слов раздалось из-под высоких сводов холла. – А кажется будто всего один день прошёл. А здесь всё по-прежнему. Так ничего и не изменилось.
– Так точно, милорд, – в голосе Себастьяна прозвучала выработанная с годами покорность.
Жак с Жаном оглянулись на голос слуги и при виде его несколько удивились. Теперь, когда они оказались в освещенном помещении замка, то увидели перед собой совсем другого человека.
Без дождевика с капюшоном, под которым было не разглядеть лица, из безликого, окутанного сумраком привратника Себастьян преобразился в высокого и статного дворецкого. В безупречном чёрном костюме, в белой рубашке с накрахмаленным до хруста воротничком, с шёлковым галстуком цвета спелой сливы, и в белоснежных хлопковых перчатках. На вид ему было лет семьдесят, – а, может, больше. Но, держался он для своего возраста весьма бодро и уверенно.
За годы, проведенные в приходском приюте – практически в полной изоляции от остального мира, – мальчикам не так часто приходилось бывать за высокими монастырскими стенами. Их общение с незнакомыми мирскими людьми можно было охарактеризовать, как поверхностное и эпизодическое. На всех послушников – таких же, как и они сирот, – взрослых служителей церкви – монахов, прислуги и назначенных муниципалитетом воспитателей, – общим счетом было не более десятка. Те из них, кому перевалило за шестой десяток, по сравнению с Себастьяном – с ним даже рядом не стояли. Близнецам импонировало то достоинство, с которым он держался перед бароном, чей статус в Ордене был безусловно несоизмеримо выше. Но он относился к этому весьма спокойно и даже в общении с мальчиками был уважителен, учтив и сдержан. Словом, дворецкий Себастьян им очень понравился и пришёлся по душе, за что они так же прониклись к нему доверием и уважением.