«Дело в том, что родовая символика, нанесенная магическим путем, проявляется на теле только после совершеннолетия.
Но и в этот раз ему не повезло, через несколько месяцев после этого ритуала, карета с кучером, женой и ребенком Владыки просто исчезла во время ночной бури недалеко от замка»,– продолжил Назир.– «Ее очень долго пытались найти, но все было безрезультатно. Карета просто исчезла, растворилась в воздухе. Он долго был безутешен. Но в конце концов поверил в предсказание Ведьмака, что рано или поздно в Вейлинвиль вернется законный хозяин или его потомок. У тебя на руке точно такой же символ власти, как на его печатях. Значит ты его наследник!»
–Не-е-ет! Это уже перебор! – возмутился я и попятился назад, помня его железную хватку.
–Прошу тебя, не спеши, подожди мгновение, может это тебе что-нибудь напомнит о твоем происхождении?! – сказал Назир и нырнул вглубь лавки. Сначала мне захотелось броситься бежать прочь из этой лавки, но что-то меня остановило. Я продолжал стоять как приклеенный. Когда он вернулся, в руках у него был черный, покрытый резьбой деревянный ларец. Повозившись с крышечкой, он достал из него сверток материи и, развернув его, показал мне. Меня поразило идентичное совпадение рисунков. «Странно, но именно это я и просил когда художник делал подбор, как это вообще возможно. Невероятно было то, что мою татуировку действительно отчасти рисовали от руки, но ее рисовал художник моего мира, и рисовал тогда, когда я уже был взрослым, а не годовалым ребенком. У меня в голове все перемешалось. Пронеслась невесть откуда взявшаяся фраза: «Предначертание сбудется!». Дрожащими пальцами я взял кусочек материи в руки. Я не понимал, что со мной происходит, моя душа была в смятении.
–Сердце подскажет! – произнес Назир и достал из ларца стальную цепочку, на которой висел бронзовый круг, украшенный красными рубиновыми камнями, а в центре круга, расправив крылья, красовался медный дракон. Я стоял в оцепенении. Таких украшений я еще в жизни не видел.
–Это твое! – сказал Назир.
–Да я не тот, за кого вы меня принимаете! – начал протестовать я.
Я был так обескуражен, что готов был рассказать этому человеку, до какой степени я не господин. Но, боясь, что это может быть уловкой «черных охотников» и, помня наказы Антона Юрьевича, не стал раскрываться.