– Вернее, уже Покровской, – сама себя поправила Джен, устраиваясь за столом на кухне. Солнце только взошло и теперь слепило ее своими первыми лучами через окно.
Джен вспомнила последний визит Лены в комнату Бунтарщиц. Она забрала ее Дневник и съела практически все конфеты. Но зачем ей это? В смысле, Дневник зачем, а не конфеты?
Как наяву, Джен снова увидела перед собой Волынскую рядом с высоким мужчиной и ее знаки, которые согласно языку жестов Бунтарщиц означали: «Все идет по плану. Не бойтесь».
По плану.
Ну что ж, все действительно прошло по ее плану. Они умерли, а потом воскресли. Вот только она забыла упомянуть, что после их смерти последуют смерти еще нескольких миллионов человек. И в том числе всего училища!
– Господи, она ведь проговорилась! – в ужасе осознала Джен, вспоминая их первую и единственную встречу с принцессой.
«Что же касается Саши… ты даже не представляешь, кому из вас будет хуже…»
Кто из них мог тогда представить, что Саша умрет в ту ночь? И получается, что Лана теперь снова жива и переживает из-за его смерти, а Белянин уже давно мертв. Вряд ли он успел намучиться из-за смерти своей половинки, а вот Покровской это теперь предстоит.
Джен закрыла лицо руками, снова почувствовав, что сейчас расплачется. Она до сих пор не могла поверить, что кто-то из Трезубца может быть мертв. Такие хорошие люди не должны умирать!
А стоило ей снова подумать о Диме, как слезы все-таки потекли из глаз. Она вспоминала их первую встречу, его полеты, рисунки, улыбки, шутки и не могла не плакать. Это был один из тех людей, с которыми встретиться и получить их дружбу – настоящее счастье. Хотя у них не сложились романтические отношения, но она любила его. Пусть и не как девушка парня, но как друга – точно.
И именно в таком состоянии ее и застали. Она даже не сразу поняла, что уже не одна в кухне, но, когда опустила ладони от лица, заметила мужчину около холодильника. Это был высокий, широкоплечий, темноволосый, лохматый, босоногий парень в домашних разношенных штанах и футболке.
Джен чуть со стула не свалилась, когда увидела точную копию спины только что проснувшегося Димы: такой же взъерошенный, ленивый и расслабленный. Но парень обернулся, и на стуле оказалось усидеть намного легче: это был не Дима, конечно. Брат Ланы мертв.
Он оглядел ее, зевнул, будто ничего скучнее не видел, и с молоком и яйцами в руках отправился к плите. Джен перебирала в уме всех знакомых и никак не могла понять, кто это, а парень, судя по всему, знал ее, потому что ее присутствие его нисколько не смутило. Он нагрел воду, сделал чай и для себя, и для нее, поставил перед ней одну из чашек и принялся за приготовление омлета.