– Но как же тот посланник… – растерялся я.
– Всего лишь один из моих людей, – усмехнулся он. – Надо признать, что свою роль он исполнил блестяще.
Я был обескуражен словами венгерского полководца.
– Зачем тогда нужно было устраивать весь этот спектакль? – с ноткой возмущения воскликнул я.
– На то у меня есть несколько причин, – медленно произнес Хуньяди, и его лицо вновь сделалось серьезным. – Главная заключается в том, что никого не удивит, если я отправлю несколько отрядов на помощь сербскому князю. Как говорил мой любимый шурин, если хочешь что-то скрыть, всегда действуй открыто. Понимаешь меня?
Разумеется, я понял.
Янош Хуньяди был из породы тех людей, кто никогда и никому полностью не доверяют. Даже со своими командирами он делился только теми сведениями, которые необходимо было знать для исполнения той роли, которую воевода отводил им в своем плане.
Я не разделял такую позицию и решился высказать свои опасения:
– Ты замыкаешь все на себя. Если с тобой что-нибудь случится, командиры не будут даже знать, какие приказы были отданы. Я понимаю, что в твоей голове уже созрел план наших действий, но как можно в одиночку контролировать все?
– Этому я учился долгие годы, – признался Хуньяди, подливая в свой кубок густое вино. – Подобные знания даются нелегко. Вначале ты должен испить горечь предательства, затем пройти через боль утраты, и если после этого твой дух будет так же силен и крепок, ты сумеешь понять, что доверие подобно слепоте – оно ведет тебя по дороге чужих ошибок и редко приводит к намеченной цели.
Я не успел сказать и слова, как мой собеседник продолжил:
– Ты должен понять, как тяжело управлять столь разношерстной армией. Здесь собрались авантюристы со всей Европы, и каждый вступил в наши ряды, лелея определенную цель. Я должен объединить этих людей, заставить их стать единым целым и действовать под моим началом.
Янош взял свой кубок и отпил вина.
– Армия – это клинок. А клинок должен быть не только острым, но и крепким. Иначе он может сломаться в самый неподходящий момент. Чтобы клинок был крепким, нужна жесткая дисциплина, иначе я бы не одержал ни одной серьезной победы. Мои солдаты могут ненавидеть меня, но делать то, что им положено, они все равно должны! Oderint dum metuant18!
Хуньяди прошелся вдоль стола, потом остановился и пристально посмотрел на меня: