С этими словами Аркаша выхватил кинжал и вспорол Броту брюхо.
– Вот так, одним кандидатом в сенаторы меньше. Ну, кто там ещё посмеет мне отказать? – спросил Аркаша, отскочив на запасную позицию к статуе и поигрывая недобро горящими глазками.
Взревев, братья оставили испускающего дух предводителя и кинулись на Аркашу. Аркаша упёрся спиною в постамент статуи («Не подведи, брат!» – шепнул Аркаша Тиберию Мраморному) и взмахнул кинжалом.
– Не ссы, подходи, – командовал Аркаша действиями братьев. – Давай по новой, – говорил он, когда очередной хитрый манёвр братьев расстраивался. – Заходи сзади. Раз, два, навались. Попробуй с разбега! – кричал он, хихикая, кривляясь и симулируя боль от ран. – Ну, налетай!
Тем временем кинжал Аркаши, не менее острый, чем его язык, оставлял кровоточащие разрезы на телах Брюта, Брита, Брета и Борта.
– Не ссать, перегруппироваться, – дирижировал ими Аркаша. – Двое заходят справа, двое – слева… – очередной сарказм застрял у него зубах.
Из-за Мраморного Тиберия незаметно вышел Тиберий, безоружный, бледный и обезоруживающий своей бледностью. «Римский народ устал от тебя», – столько раз Тиберий мысленно проговаривал эту фразу. «Откуда ты знаешь?» – спросил бы Аркаша. «Римский народ делегировал мне право всё знать, – отвечал бы Тиберий, – и я это право использую во благо своего народа».
– И ты, брат, – произнёс Аркаша, не то чтобы удивившись.
– И я, брат, – произнёс Тиберий, не то чтобы сконфузившись.
– Возьми, брат, – Аркаша протянул ему свой кинжал. – Это – последний подарок.
– Благодарю, брат, – отвечал Тиберий. – Хочу просить тебя ещё об одном одолжении: позволь мне ударить тебя.
– Да бей, не стесняйся. Только постарайся попасть вот сюда, – Аркаша ткнул окровавленным пальцем в бугорок левее своей грудины.
– Я сюда, в принципе-то, и хотел ударить, – признался Тиберий, рассматривая лежащий в его ладони кинжал.
Но кинжал не падал из его раскрытой ладони.
– Соберись, брат, – напутствовал его Аркаша. – И сначала тебе будет больно, но потом – приятно.
– Когда же будет приятно? – спрашивал Тиберий у Брюта, Брита, Брета и Борта, кромсая Аркашино тело.
Приятно не наступало