– Мистер Хендриксен! – меня окликнула гувернантка. – Наша гостья пришла в себя. Мне привести её?
– Ну что Вы, Анна? Право же слово, ну не станете же Вы и вправду гонять через весь дом больного ребёнка? Сейчас сменю одежду и поднимусь к ней сам. А Вы будьте так любезны, подготовьте нашей гостье сытный ужин.
– Как прикажете, мистер Хендриксен, – Анна едва заметно улыбнулась и, чуть поклонившись, отправилась на кухню.
Гостевая спальня была на втором этаже Тэвисток-хауса. Зайдя в неё, я первым делом увидел напуганный взгляд ясных детских глаз. Анна по рекомендации врача ещё с прошлого вечера помыла и пропарила малышку в ванной, а после её перенесли в спальню. Только смыв приличный слой уличной грязи нам с Анной и доктором Томсоном открылось личико белокурого ангела с небесно-голубыми глазами. Девочка явно не была обычной попрошайкой с Лондонских трущоб. Об этом говорили хоть и растрёпанные, но аккуратно постриженные волосы, а также пусть и грязное да порванное, но на удивление из недешёвой ткани платье. Я пытался разговорить гостью, но всё, что из напуганного ребёнка удалось выудить, так это её имя. Аврора. Это только усугубило мои подозрения относительно её происхождения, но, сочтя, что для первого дня впечатлений для ребёнка и так более чем достаточно, не стал больше её тиранить. Едва закончив разговор, в дверь постучалась Анна с полным подносом еды. Хм… Неуверен, что маленькая девочка сможет столько осилить, но переубеждать свою сердобольную гувернантку я точно не стану.
Пока Анна кормила малютку с ложки, я спустился в холл и прошёл в кабинет. Да-а-а… И что же мне с тобой делать, малютка Аврора? Сиротский приют отпадает. Нужно будет её как-то разговорить. Не может быть, чтобы у неё не было родных и близких. Даже если предположить, что с родителями случилась беда, должны же быть и другие родственники! Пусть бы даже и троюродная бабушка. Не может же она быть круглой сиротой, как и я? Или может? Как много вопросов, и нет пока ответов. Что ж… Надеюсь, утром она будет уже более открытой. В конце концов, в моём доме ей точно никто не причинит вреда.
Утром Аврору насилу удалось вывести завтракать. Бедняжка в страхе, словно дикий зверёк, ни в какую не желала покидать свою спальню. Анне пришлось проявить чудеса терпения и участия к ребенку. Ава, как ласково окрестила её моя гувернантка, вяло ковырялась в тарелке и боялась поднять на меня глаза. Сочтя, что ребенок и так достаточно натерпелся, поблагодарил Анну за превосходно приготовленную еду и ушёл к себе в кабинет. Проведя некоторое время в раздумьях, выглянул в окно и, позвав первого же уличного мальчишку, отправил с запиской к Джозефу Эддингтону – давнему моему другу, а также хорошо знающему своё дело стряпчему*. В ожидании Джозефа не заметил, как задремал в кресле. Меня разбудил стук в двери кабинета.