Высказавшись опять столь категорично, она оставила шест и, вновь поймав свой шарик, попыталась катать его по рукам. Он, однако, вдруг соскочил с её рук и покатился по полу в сторону от неё. Арабес с изумлением молчал, наблюдая за этим. Шарик, словно дух любви, возбуждённый таким мнением, вдруг как будто даже сдулся и снова стал кататься из стороны в сторону, будто вся комната опять потеряла равновесие. Только это его уже не удивляло, а больше всё-таки его возмутило её суждение, и он возмущённо заявил:
– О, дух любви негодует, ему не хватает внутри святого благодатного огня, – и опять с улыбкой заметил, указывая на «уко» любви: – Видите, откатился. Значит, всё-таки будет согласен со мною, если несогласен с вами. Выходит из вашего утверждения, что даже обоюдное согласие по моральному контракту не покончит, а лишь может узаконить неравенство сексуальных, брачных и прочих любовных связей, и по божьему велению, и по любому узаконенному велению. Кроме всего, моральные отношения как контролировать? Это внеправовая категория.
Анна усмехнулась и хотела что-то сказать в своё оправдание, но он её опередил:
– Значит, для полного ощущения счастья вы готовы продавать если не тело и даже не застрахованную любовь, как в беседе прошлой ночью, а страховку свободных форм брака. Это же та самая интимная свобода с гарантией во времени, обусловленном своеобразным моральным контрактом согласия отношений. Только кто же это право готов контролировать? Ведь в групповом браке, видимо, будет необходимо устанавливать и контролировать период верности каждой жене, так, что ли?
– Может быть, и так, только на этом поле не должно быть места обману и разрушению традиционной семьи как высшей ценности, – уточнила она.
– Удивляюсь не тому, как всё сложно, а тому, как вы быстро меняетесь от одного абсурдного видения к другому. Как бы там ни было, это всё та же завуалированная свобода вашей свободы с продажей любви под видом временной контрактной семьи-любви, как вы назвали. Любые свободные товарные отношения в интимной сфере всегда развращали цивилизации. От этого погибла Римская империя. Общество вновь может постигнуть участь Содома и Гоморры, если бог не увидит в нём ни доли праведности, – заметил он, дополнив: – Со мною можно соглашаться или не соглашаться, но это уже другой вопрос.