Анна с загадочной ухмылкой молчала в ответ, то ли не хотела оправдываться и возражать, то ли посчитала лучше промолчать. Видимо, это было её правильным поступком, оттого что поняла: он не выдержит её молчания и будет дальше обвинять или размышлять на эту тему. Он действительно что-то в этой связи вспомнил и продолжил:
– Если на заре советской власти теория стакана воды предполагала секс между комсомольцами простым утолением жажды, как глоток воды, то никакой коммерции, ни контроля не предполагала. Во времена же Пол Пота в Камбодже, когда было раздельное проживание полов, в одной деревне мужчины, в другой женщины, и им разрешались свидания с рекомендуемыми дамами за трудовые успехи, то это был сексуальный контроль, и своеобразная селекция народонаселения, и своеобразный стимул к труду. Дети при этом являлись собственностью государства, и воспитанием намеревалось заниматься оно. Институт личной собственности ни на детей, ни на дам, ни на мужчин не распространялся. Что-то было недодумано и оттого абсурдно. Где истина, надо соображать. Может быть, действительно лишить всех права личной собственности и разрешать её только по лицензии? Вместе с лицензиями на право пожизненного или временного пользования дамой давать лицензии и на воспитание, и даже на любовь и секс?
Она наконец от души рассмеялась, и огоньки, скрытые в стенах, интенсивно замигали разными цветами в такт её смеху. В это время ему показались они тоже управляемыми, как и движение шарика. Их мигание, как такое же мигание прошлой ночью в другой комнате, изменяющее изображение картин, ныне уже напоминало другое. Ему показалось, что всё это: и мигание лампочек, и движение шарика – связано с какой-то неуловимой энергией витающих мыслей или дамских действий. Они будто влияли на шарик и сами как-то реагировали на то или иное высказывание. Когда Анна сказала, что нужно допустить кому возможность полной собственности, а кому только возможность влияния через патронаж, шарик покатился к ней. Уже когда, лаская его, говорила о том, что запрещать любить нельзя никому, ни детей, ни возлюбленных, в любых формах и случаях обожания, то шарик будто стал даже больше. Для неё любовь была песней души, которую убивать как душевную собственность нельзя, какой бы она ни была, так как считала её даром богов. Утверждала, что сексуальную связь всё-таки контролировать необходимо и нужно и не путать её с любовью, как и не путать мух с котлетами.