– Внутренний голос мне говорит, что мне надо в чём-то соглашаться с вами, – заметил он. – Однако какая мораль во всех этих случаях необходима, он что-то тоже сказать не хочет.
– Какой у вас разумный внутренний голос. Пусть он вам скажет, что только согласие и его страховка отношений должны быть основной морали и формой сохранения и становления новой семьи. В этом подходе кого-то могут устроить и семейные коммуны в современной жизни на общественной собственности, включая и жён, с общими духовными ценностями и соответствующими отношениями. Такие, в общем, коммунистические образования могли бы вместо родителей давать право детям на те или другие формы любви и семьи. Однако для этого им понадобится своя религия, чтобы узаконивать их браки. Естественно, община как дальнейшее развитие семьи может действовать сообща и отпускать своим старейшинам право на разрешение им сватовства и венчания членов общины в те формы брака, которые будут допустимы моральным кодексом общины.
Он не понимал, зачем это, но в целом осознавал, что такие общины могли бы быть в современной действительности, но расспрашивать не стал и лишь напомнил, что в феодальном строе тоже право первой ночи в крестьянском браке отдавалось барину как собственнику и хозяину деревни, которая была своеобразной его общиной. А раз существовала в них такая дикость, то никаким образом благо подобных общин возносить нельзя, хотя некое общественное образование как социальное гнездо семьи и личности с экономической связью между ними и допускал. Некая экономическая ответственность этой семьи в виде коллективной гарантии и поручительства для отдельной семьи могла быть рациональной мерой, убивающей бесконтрольный произвол. Она же, как в японских и других коммунах, могла быть и гарантией воли женщины, и её контролируемой формой. Только в таком варианте любое личное желание может не прогибаться перед общественным порядком, а согласовываться с родовым устоем, если им это право будет дано. Высказав что-то из этих мыслей, он как бы поддержал её утверждение.
Анна наблюдала за ним и чувствовала, что здесь он с ней почти полностью согласен, а не как до прошедшей ночи, когда его возмущало всё. Так, удовлетворённая всем, она ждала появления Шаманки, и ей было всё равно, чем занимать время, но не хотела нарушать стихию сложившейся беседы. Чтобы не удаляться от занимающей его и её душевной темы, она продолжила: