– Вы очень невежливо вломились, я вас не приглашал, а девушка и без вас плохо справляется.
Конец. Это конец. Можно сразу уходить, прямо в грозу, лишь бы не слушать это дальше.
– Но как же! Она же обязательно научится! Она очень старательная, ведь ее три раза выгоняли с работ за неспособность разговаривать с людьми, а она всё равно пытается!
Я внутренне застонала, спрятала лицо в ладонях. Щёки пылали.
Какой позор.
– Вот как! – крякнул директор. – Тогда уходите оба, у меня успешная фирма, тут прохиндеи не нужны.
Голос его сипел, а лицо приобрело цвет перезрелого томата.
– Вы задыхаетесь, – спокойно констатировал незнакомец-испортивший-всё.
– Я вздохну свободно, когда вы уйдёте!
– Уйду, только позвольте помочь.
Я оторвала руки от лица. Ничем хорошим эта его фраза не заканчивается – это я уже поняла.
Вены на лбу директора вздулись.
– Мне не нужна ваша помощь! Настырный хам, убирайтесь прочь!
– Но я вижу, что вам плохо, поэтому я только сделаю хорошее дело…
Я успела только вскочить, но он оказался быстрее. Пересечь комнату он ухитрился за секунду, схватился за ручки и распахнул окно. Буря ворвалась внутрь, покрыла нас ледяной водой и смела вещи. Я отскочила вглубь, постаралась укрыться за шкафом, но ливень был коварен – будто шёл горизонтально.
– Прекратить безобразие! Прекратить! – орал директор, спасая со стола документы и пробники.
Набедокуривший мужчина словно бы сам испугался своего поступка: извинился и выбежал прочь. Мне показалось, что он смутился.
– Боже, ну не стой ты! Закрой окно!
Еле сообразила, что это директор кричал мне. Он отступал к спасительной суше, а мокрые занавески опасно трепетали, угрожая сорваться с карниза. Дождь и ветер завывали дуэтом. Приближаться к ним не хотелось, но выбора не было.
– Сейчас…
Я закрылась руками, будто это хоть как-то могло меня спасти. Шаг – и бриджи с майкой тут же промокли насквозь, прилипли к телу. Капли больно били по коже, словно маленькие льдинки. Ветер толкал меня назад, пришлось ухватиться за стол. Один рывок, и я у окна. Схватилась за подоконник. Ручка рамы предательски выскальзывала из-под пальцев, дождь не давал дышать, и я хватала воздух ртом как рыба. Наконец, мне удалось сообразить, что я могу двигать всю раму и нажимать на неё плечом. Она поддалась.
Но перед тем, как закрыть окно, я успела посмотреть на город. Буря поглотила его полностью, делая пепельным и свирепым, но будто бы только до окраины, заканчиваясь прямо у каменной стены, а дальше свет падал прямо на лес, окрашивая его золотом, и это было так красиво, что я на миг забыла про злополучную раму, и ветер толкнул её прямо мне в лицо. Резкий удар, я отшатнулась назад, но тут же отомстила, резко надавив на стекло и крутанув ручку.