В характере у голавля такая есть черта —
весьма не любит он крючка. Для рыбаков – беда!
На воду тень ли упадёт, шаги ль на берегу —
лови хоть целый день его, он даже ни гу-гу.
Лишь там, где не видать людей, вдали от их снастей,
Порой взметнётся над водой серебряная тень.
Удар хвоста, и звонкий плеск, и сильные круги —
и снова тишина и блеск подсолнечной реки.
Ещё и солнце не взошло,
И под водой темно.
Ещё синё и тяжело
Уступчатое дно.
Но плеск и запах в глубине
Нарушили покой
И шевеление во сне
Бессонных плавников.
В природе голод, как и встарь,
По-прежнему всесильный царь.
Какой заманчивый червяк!
Нет, что-то здесь не так!
Обходит раз, обходит два,
Дуреет рыбья голова…
Ну, брать – так брать!
Бросок, и вот – одним глотком
Берёт взаглот,
Гнушаясь ожидать подвох,
Презрев своё чутьё…
Удар! – и в горло глубоко
Вонзилось остриё…
Так значит, глуп? Иль не видал
Ни леску, ни крючок?
Ну, что ж, и люди иногда
Доверчивы как он.
Идут и люди на крючки,
Как мотыльки на свет.
Так, значит, просто дураки?
А может быть, и нет…
Но что же там, над синим дном,
Под зеркалом немым?
А он – рывком, и кувырком,
А жилка – аж звенит!
Он вверх, и вниз, и вкось, и вбок,
В спасенье тин и трав,
В убежище коряг – рывок!
И, леску оборвав…