Внезапно в соборе становится темно – с шипением погасли все свечи. Потухли лица святых, что с укором разглядывали меня. В темноте я вижу только глаза его – незнакомца. Мне чудится потекший по стенам запах тлена и скорби. Вдруг под куполом заметалась птица. Она приближается – белый голубь ищет выход. Сердце истошно бьется. Ноет и бьется. Я боюсь услышать то, что уже почувствовало сердце!
Страшно открывать дверь, потому что уже знаю правду!
– Синьора Лаура скончалась.
***
Я вскрикнула и проснулась. Дверная ручка подсвечена лунной дорожкой. В кроватке сопел Олежка. Разметался и скинул одеяло. Я прикрыла его, осторожно вглядываясь в выражение лица. Все хорошо.
Опять пошла спать. В голове прокручивалось снова и снова: «Синьора Лаура скончалась».
Глава 2
«Плюх! Плюх! В моей тарелке сразу два горячих блина. По краям они черные.
– Мама, я же не ем горячие.
– Что?
Утро не задалось. Видимо, мама не проверила, с какой ноги сегодня нужно вставать. Она уронила ложку, полную теста для блинов, себе на платье. Она несколько раз положила мне очень горячие блины. Я же не супермен, чтобы съесть столько блинов, да еще горячих. И да – блины сегодня не коричневые. По краям они, как кошка у соседей – Уголек.
Мама спросила, почему я не ем, а я ем».
Мальчик развел руками:
– Вот так у нас прошло утро…
Черноволосый небритый мужчина по ту сторону монитора рассмеялся:
– Ты давай это… Маму не расстраивай – не надо капризничать, ладно? Горячие-не горячие – без капризов. Эпидемия это ж, как война. Подчинение и отвага. Угу?
– Угу! – такой же черноволосый Олежка отдал честь по свою сторону экрана.
– Ну, вот. Я тебя оставил за старшего… – Павел сделал весомую паузу и сдвинул брови. Затем подмигнул сыну. – Знаешь что? Я сейчас покажу тебе апельсиновые деревья! На балкон выйду только.
На экране замелькали пестрые шорты, кусочек плиточного пола, а затем полился ярчайший свет, и в квартиру Маши и Олежки ворвался шум с мексиканской улицы. Листва, листва, листва, наконец камера телефона поймала оранжевые круглые фонарики среди веток:
– Ух, ты! Мама! Настоящие апельсины!
Подошла Маша и с любопытством вгляделась в экран:
– Олежек, это померанцы. Ненастоящие апельсины.
– Померанцы? Они померли?
– Ну, что ты… Просто декоративные. Для красоты. Ну, их не едят.
– А что делают?
На мониторе вновь появилось небритое лицо Павла: