– Таким образом, граждане ссыльные, представляю вам коменданта Парабельской районной спецкомендатуры – Арестова.
На каурой кобыле к Смирнову подъехал средних лет худощавый мужчина в форме и кобурой на боку.
– Николай Васильевич с виду простой, но жёсткий человек, всю гражданскую отвоевал в Красной Армии по уничтожению колчаковских полчищ. Представляю слово ему.
Арестов без предисловий скомандовал:
– Голещихин! Ко мне!
На старенькой кобылке подъехал небритый человек в форме и явными следами бурной жизни на лице в прошлом и, без сомнения, нынче тоже.
– Вот ваша власть, граждане ссыльные! Голещихин Фёдор Иванович – комендант посёлка, ваш Бог, отец и царь. Я внятно выражаюсь?
Тишина среди прибывшего спецконтингента означала абсолютное понимание установки, определённой начальником Парабельского отдела ГПУ и начальником районной спецкомендатуры. В своём отношении к ссыльным они были солидарны во всём.
Рваные космы облачной пелены, цепляя макушки хвойного леса, окружавшего с незапамятных времён посёлок Марченки, с ливнями ушли на восток. Иней «черёмуховых» заморозков, лизнув пойму реки с интересным названием Горожанка, уступил место погожим денькам, вселяя надежды сельчан на смену ненастья летней порой. Слава Богу, на дерново-подзолистых почвах крестьянских хозяйств взошли зерновые, бульба, разная мелочь, обещая видный урожай.
Весной 1926 года бушевали медоносы! Пчелиные семьи сходили с ума от белого покрывала цветущих яблонь, слив, черёмухи, шалфея. Взбдораженные нектаром цветов звенели, гудели, собирая аромат майского церковного мёда. Тепло забиралось в топи болот, угодья лесов, иссушая влагу с прелой листвы, через которую лезли лисички, маслята, моховики, белые, польские, зеленушки, опята. Подавались они белорусами на стол из погребов к напиткам в запотевших сосудах – с гвоздичкой, перчиком, лучком колечками.
Ещё не парило. Спины девчат, щебетавших под розовым цветом пьянящей сирени, обдавало сиверком – ветром с озёр, череда которых раскинулась за сосновым бором. Озябнув, они бежали в клуб молодёжи, открытый комсомольской ячейкой в пятистенке бежавшего в Палестины мироеда. И – о чудеса! Гостиная еврейского «кровососа», где хоть вешай топор от куривших самокрутки парней, становилась местом отдыха молодёжи. Под звонкий смех и переборы гармошки парни с девчатами «откидывали» такие коленца – закачаешься!