Приезжая в Москву, он часто любил, вот так же в любое время звонить домой, поднимать среди ночи жену и рассказывать ей свои последние московские новости. Но сейчас звонить было некому и тоскливым холодом тянуло от телефона. Та его большая квартира теперь стала чужой, неуютной.
– Да, там дома у меня никого нет. И если бы не работа…
А может прислушаться к Петрову и принять его предложение? Нет! Это же мальчишество. Тебя, что гонят? Ну, а может согласиться.
И полет воображения унес его в тот неведомый край, на новые дела, в круговорот предстоящих событий.
Какая-то одержимость, радость принятого решения, которое пришло, вот так, неожиданно, под влиянием впечатлений сегодняшнего дня, появились в нем.
Позже, вспоминая об этой минуте, он так и не мог понять, что толкнуло его на этот шаг, то ли неприятное воспоминание о своем осиротевшем доме, то ли воображаемый размах будущего строительства, то ли надежда еще раз, когда-либо встретить эту прежде незнакомую чудесную женщину.
– Большие дела там затевают, а справлюсь ли? – И утвердительно махнув головой, решил.
– Справлюсь.
Орлов повернулся в кресле и схватил телефонную трубку. Было около двух часов ночи.
– Так вот из-за чего привлекал телефонный аппарат – пронеслось в голове.
Он набрал номер. В трубке долго шли позывные гудки. Затем раздался встревоженный голос.
– Алло, алло.
– Петр Егорович, это я. Я согласен, берусь. Но все решайте без меня, через верхи. Не прощаюсь! Жду ваших сообщений, – и резко положил трубку на рычаг.
А, Петров еще долго не выпускал из рук свою, не верил, что все свершилось, а из трубки непрерывно неслось:
– Ту… ту… ту…
Светлана проснулась. Она лежала высоко на подушке, заложив руки за голову, и всматривалась в темноту; где лишь по очертаниям угадывались отдельные предметы, принявшие какие-то загадочные и причудливые формы; наполовину зашторенное окно выделялось тусклым серым пятном; блики от уличного фонаря отсвечивались на потолке, отражаясь в зеркале туалетного столика.
Светлана прислушивалась… Ровное, спокойное дыхание Лизы доносилось с соседней кровати. В сонную тишину иногда врывались звуки хлопнувшей двери, передвигаемых предметов, чьих-то шагов, урчания автомобиля. Город просыпался. Близился рассвет.
Ей не спалось…
Приподнявшись на локтях она, напрягая зрение, всмотрелась в темноту: Лиза спала, свернувшись калачиком, подложив руку под щеку, и чему-то сладко улыбалась.