Я покосился на неё, пытающуюся нахально вытянуть хотя бы что-то из Таната и не стал вмешиваться. Скорее всего, что получится узнать лишь то, что ему захочется рассказать, и не больше. Сам я смысла в этом не видел, сейчас мне куда как больше хотелось сидеть, расслабившись, попивать себе янтарное высококалорийное пойло и думать о том, что делать дальше.
Что ждёт нас, когда мы выйдем на Большую землю, вот что действительно интересно. Скопа, ещё не полностью оправившаяся после своего страшного ранения, уже начала, судя по всему, строить какие-то планы на будущие рейды. Что же, её вполне можно понять… натура она действительно неуёмная, и безумно любит то, чем мы занимаемся. И даже то, что произошло, не смогло сломать эту странную любовь. Хотя, а чего тут странного? Наша жизнь, полная адреналина, постоянной опасности и выживания здесь, мне самому очень нравилась. Глупо, конечно, но что поделаешь, если так вот устроен человек, что сам тянется к тому, что является запретным? А ведь последний наш рейд, казалось бы, должен был убить это желание, да не тут-то было.
А, ведь, сколько мы потеряли там, в Радостном? Настя, лейтенант ФСБ, которая так и осталась где-то в самой глубине подземелий. Её напарник, Лёшка, погибший так глупо и так жестоко. Валий и Антон, которые пошли с нами и помогли выжить нам же, оставшись там, в темноте коридоров. И Большой… наш Большой, давший нам один из последних шансов, после того, как мы вместе завалили сфинкса. Там, там, под многими метрами земли, стали и бетона, один против десятков ожесточённых фанатиков…
Только-только оклемавшись, сестра сразу начала рваться назад, чтобы… а вот что чтобы? На это никто из нас не смог бы ответить. Рассудком я давно смирился с тем, что всё, никого из них мы наверняка больше не увидим, но вот сердце, которому это не объяснишь, не молчало. И только слова Таната, которые он произнёс, вернувшись из одной из своих отлучек, заставили нас принять жестокую правду такой, как она есть. Если про Настю он не был точно уверен до конца, то вот про Большого сомневаться не приходилось: «пуритане» достали его. Он не сдался им живым и сейчас тело нашего друга находилось у них. Как охотничий трофей, вот сраные ублюдки…
Я не стал говорить Скопе ничего про свои мысли, потому что знал, что они её не обрадуют. А мысли постоянно крутились возле одного и того же: может, хватит? Сколько можно ещё продолжать эту гонку за артефактами, которая в результате не закончится ничем хорошим. Ведь всё равно, в конце концов, мы придём к одному концу, и сдохнем где-нибудь у Площади, или в Топи, или на Колыме. Невозможно постоянно играть наперегонки с судьбой, испытывая на прочность самих себя, что и доказал наш последний рейд. Но вот смогу ли оставить Район?! Не знаю, не знаю… это тяжело, на самом-то деле.