Народ на торговой площади в этом селе был довольно разношёрстным: судя по костюмам, толкались здесь и хохлы с супружницами и дочерьми, были молдаване, армяне, евреи, поляки… Впрочем, после толчеи и пестроты восточных базаров, где Телятьеву довелось бывать, этот, малороссийский, не мог сильно удивить. Походили с Дмитриевым меж торговцев, да попусту: жеребцы и кобылы были приведены на продажу, однако крестьянские, пахотные. Для офицера – ничего подходящего! Собрались возвращаться, но путь преградила молодая цыганка, улыбаясь зазывно, умудрилась обоих схватить за рукава, предлагая поворожить. Телятьев, высвобождаясь, проговорил по-цыгански заученную с детства фразу, мол, отойди, ему уже всё предсказано. Черноглазая женщина от неожиданности отступила на шаг, быстро заварвакала по-своему, Антон её не понял – он же, в отличие от младшей сестрёнки, не пропадал дни напролёт в таборе, язык цыганский не учил, и потому уже по-русски добавил, отстраняясь от назойливой приставалы:
– Отойди, говорю! Не надо нам гадать.
Громкие возгласы молодки привлекли внимание других, вот и пожилая обернулась, начала приветливо уговаривать:
– Господин хороший, зачем отказываешься? – и вдруг тоже схватила Телятьева за рукав, уставилась в его лицо пристально, впилась глазами, приоткрыв рот, словно бы узнавая:
– А кто ж тебе, милый, судьбу предсказывал? Часом, не Пелагея ли?
– Ну, Пелагея, знавал такую! – Телятьев хотел избавиться от бабы, но та не отставала, она словно допрашивала:
– Ак ты, красавец, не генерала ли Целищева внук?.. А? …У тебя сестра Таня есть? Похож, смотрю…
– Так… есть! А что с того?
– Красавец мой! Признала я, не ошиблась! – смуглое лицо пожилой бабы счастьем озарилось, словно самого близкого, дорогого человека встретила. – Ай да хороший мой! Знаешь ты, что Таня для нас значит?! Она внучку моему жизнь спасла! Не рассказывала ль она тебе? – и, оглянувшись, поискав глазами своих, цыганка закричала:
– Ило, Бахти! Сюда, сюда! – а рукав Антона так и не выпускала.
Подбежал быстроглазый цыганёнок лет пяти-шести, и только теперь она освободила поручика, обхватив обеими руками мальчонку, поставив перед собой, захлёбываясь от восторга, начала громко нахваливать внучка да благодарствовать:
– Гляди, господин, какой Бахти красивый! Уж до чего я люблю его! Ежели б не Таня, не было бы любимчика моего, красавчика моего на свете! Только благодаря ей живёт внучок мой! Она – спасительница наша! Поверь, каждый день о Тане вспоминаю, каждый день за неё молюсь, ворожу на счастье её! И ты – брат её, всё, что хочешь, проси, не пожалею!