Порой это принимало странные формы. Так, сентиментальность и трусость он порой не различал, как собака не различает цвета, – считал одним пороком. Особенно ненавидел хвастунов и врунов. По субботам, когда после бани зависали шумной компанией в пивнушке и цеплялись разговорами с другими компаниями, часто затевал драку. После пива героев было много, и геройских историй тоже. Иван слушал их, ощеряясь, блестел металлической коронкой и не сводил с рассказчика тяжелого хмельного взгляда.
– Ты в каком обозе это слышала, Маруся? – вдруг перебивал он особо красочную историю, и тут же вспыхивала, как солома от брошенной спички, ссора. Трещали от захватов рубахи, лопалось об пол стекло, пенная лужа растекалась под ногами. Вся эта суета выталкивалась на улицу, где кулаки шли уже в полный ход, пока не останавливала их яростная трель милицейского свистка или пока вид поверженного соперника не унимал злобу.
Случалось, Ивана доставляли в отдел, и пока писали протокол, он сидел на жесткой скамье за загородкой, промакивал тыльной стороной ладони разбитую губу и пьяно мигал, отрешенно глядя перед собой.
– Дата Вашего рождения? – спрашивал его дежурный, поднимая голову от протокола.
– Открытку поздравительную хочешь послать? – дерзил в ответ Иван, и дежурный возмущенно открывал рот, не соображая сразу, что ответить.
– Опять этот герой, товарищ подполковник, – пожаловались как-то на Ивана вошедшему офицеру – начальнику отдела.
Офицер быстрым пружинистым шагом шел к своему кабинету, увидел сидящего Ивана и притормозил. На вид ему было лет сорок, круглое мясистое лицо выглядело приветливым и добродушным, но в самой фигуре чувствовались строгость и военная выправка. Китель был безупречно чист и отутюжен.
– Так-так… гражданин Лебедев снова почтил нас визитом, – подполковник приподнял фуражку, чтобы бережно пригладить черные с сильной проседью волосы, зачесанные назад, потом взял бумаги у дежурного, отступил к окну, где больше света, прищурился на записи. – И снова мордобитие! Не устали Вы еще, Иван Петрович? Так и на реальный срок можно навоевать. Неужели Сталинграда не хватило?
– Ты еще будешь за Сталинград мне говорить, – хмуро огрызнулся Иван.
– А почему нет? – дружелюбно ответил подполковник. Подумал о чем-то, постукивая свернутым в трубку протоколом по бедру, потом кинул бумаги обратно на стол дежурному и мотнул головой. – А ну-ка, айда ко мне в кабинет!