Так и росла девочка наша, да на родительскую беду, стали ей сниться красочные сны. Где большая вода, берега крутые, птицы громкие-громкие и белые-белые. И летит девочка на спине этой птицы белой, а под ними мир огромный, разноцветный, и тёмный, и светлый. И ходят по земле ногами не злые павуканы, а обычные люди-человеки. Вот птица приближается к земле, а Вселенная оказывается в своей маленькой комнатке и просыпается. И только ночник – лохматый паук подмигивает ей зелёным глазом.
Стала Вселенная у мамы с папой спрашивать, а Страхи пуще прежнего испугались за дочь и вовсе запретили из дому выходить. Тем и занималась Вселенная, что шила куколок шестиглазых, ела, да спала. Видела один и тот же сон. И вот однажды сестра Страшилка принесла тревожные известия: ходят павуканы по домам, стучатся в двери, вешают лапшу на уши, да и выманивают души наивные. Велели Вселенной сидеть тихо и никому дверь не открывать.
Однажды наша девочка вышивала третий глаз на лице двадцать седьмой куклы, как в дверь постучали. Скучала малышка по общению, и так обрадовалась, что забыла все предостережения и открыла дверь не спрося.
– Здравствуй, девочка, а дома ли взрослые? – молвила приятная дама в красном пальто, больше похожая на учительницу, чем на злобного павукана.
– Нет, я одна совсем.
– А в школу ходишь ли ты, милое дитя?
– Хожу, только мне сейчас мама никуда не разрешает. Ой, – испугалась Вселенная, – и с вами мне говорить нельзя.
– Не волнуйся, моя хорошая, я и не думала тебя обижать. Я просто покажу тебе мир.
И обернулась милая дама белой птицей, и понесла Вселенную над широкой рекой, над большими городами, лесами да полями. И захватило дух у Вселенной, и такая радость наполнила сердце, что захотелось обнять всех этих красивых людей, тёплые деревья, пушистые облака. Рассмотреть каждый листик и цветное платьице, и птицу захотелось рассмотреть. И стало у Вселенной восемь мохнатых лап, шесть любопытных глаз. И потянулась она к людям. И согрела души их, опутав паутиной любви, и осветили души весь этот город, каждый дом, каждый мир. И семья Страхов перестали быть страхами, а стали мамой, папой и сестрицей. И тепло стало кругом, и радостно. Только трёхглазая куколка в красном пальто грустила немного, ведь никто её уже не дошьёт. Может быть, оно и к лучшему?