– Дюсик, а чего это ты кошку купил?
– Сам ты кошка! Облезлая! – обиделся Дюсик. – Это кролик!
Борька принципиально не сдавался ни в одном споре, поэтому вернулся на кухню. Я остался ждать в коридоре, с вялым интересом прислушиваясь к диалогу за стеной. Закурил на подоконнике. Курил я «ватру», в отличие от Борьки. Экономил общий бюджет.
– Какой ещё кролик? Ты видишь, у него меховая лапка!
– Так ведь продавцы на рынке специально лапку оставляют, чтобы было ясно: это не кошка!
– Ага, как раз для того, чтоб было ясно – это кошка! Дубина ты стоеросовая!
– Ты совсем шизанутый? Кто кошек будет есть?
– Как кто? – даже по голосу было слышно, что Борька для правдоподобия выпучил свои глаза, и без того навыкате. – Корейцы! Видал сколько корейцев на рынке появилось, они овощами торгуют!
Я теперь уже с любопытством слушал, восседая на подоконнике.
– Корейцы! Едят! Собак! – обидчиво выкрикнул Дюсик.
– Верно, но только корейцы из Южной Кореи! А откуда они у нас возьмутся? У нас все корейцы из КНДР! Понимать надо! Может, ты не в курсе, но война пятьдесят третьего года началась как раз на религиозной почве: южане верующие и едят собак, а в социалистической Корее это запрещено уставом партии! Ах да, ты ж не на историческом учишься, откуда тебе знать!
– При чём тут устав партии?! – Дюсик продолжал отчаянно защищаться. – А какая лапа тогда у кролика?
Борька взял театральную паузу и выдал учительским тоном:
– У кролика не лапа – ибо ведь лапы у хищников, верно? Ну там рысь, ягуар, лиса. А кролик травоядный! С этим ты, надеюсь, спорить не станешь?
– Не стану, – согласился Дюсик.
– А у травоядных что? Ну?
Борька, сдерживая смех на своей наглой роже, уже выходил в коридор.
– Копыта? – раздался из кухни рассеянный голос.
Мы быстро помчались подальше, чтоб проржаться незамеченными.
Даже чувство голода притупилось. Правда, ненадолго. По пути нам повстречался коренастый Пашка.
– Паштет, есть дело! – Борька отвёл однокурсника в угол, стал с ним шушукаться, а мне поручил одолжить у Крота сковородку и идти на кухню наблюдать вторую часть Марлезонского балета.
Когда я со сковородой поднялся на второй этаж, Борька опять убеждал Дюсика в парнокопытности кролей. Мол, пацан, не кощунствуй, не ешь кота, сходи пообедай в столовку.
– Не могу я в столовке питаться, у меня гастрит! – пожаловался Дюсик и вдруг встрепенулся: