Махов был полной противоположностью душке Фредди. Он был ростом невелик, с неголубыми глазами, но от мальчика с ликом Блока тоже не отмахнешься. Они начали танцевать, прошли аргентинское танго, и на самбе их пара стала единым организмом.
У них образовалась общая кровеносная система, и они начали чувствовать друг друга, как в правиле о сообщающихся сосудах: если плохо становилось Леле, то Махов тут же из своего сосуда добавлял активные молекулы и восстанавливал равновесие. Он знал, что ей нужно есть, какой размер трусов она носит и все остальное, включая дни рождения ее родителей и имя сестры, живущей в Каргополе, которую она никогда не видела.
Постепенно Махов пророс в нее, как бамбук, и занял в ее жизни столько места, где своему «я» места не осталось. Он заполнил ее, и ей даже казалось, что он был всегда как близнец с эмбрионального периода.
Такая близость давала им огромные преимущества в танце, они были абсолютно синхронны, и даже дыхание в их в паре казалось единым вздохом.
За прошедший год вместе они стали похожи даже внешне – так бывает только у супружеских пар после многолетней жизни. Иногда и собаки со временем становятся копией хозяев, которые их любят. К слову сказать, сходство было во внутренней гармонии этой пары – как в индийских фильмах о брате и сестре, нашедших друг друга после двух серий страданий и поисков, как в шлягере «Зита и Гита».
Пришло лето – в шестнадцать лет времена года меняются как эпохи. Этим летом в паре Леля и Махов наступил летний зной. Дышать отдельно им было уже невозможно, и Леля упросила маму, что Махов поживет у них на даче на веранде, в качестве друга семьи с твердыми гарантиями, что их отношения останутся платоническими.
Сегодня, когда нравы распустились, как сирень весной, трудно представить, чтобы нормальная мама позволила домашней девочке привести в дом кавалера на временное проживание под одной крышей. Тогда, в начале 80-х, при жестком дефиците продуктов дефицита чувств не было, народ любил друг друга исключительно по доброй воле. Мама Лели, женщина внимательная, не опасалась Махова, знала его бабушку и не беспокоилась, что он сделает неверный шаг, но на всякий случай каждую ночь запирала дверь веранды – просто так, без задней мысли, чтобы собака не беспокоила гостя, а он собаку и дочь.