Ему не хватало одного: зрителя.
И он решил позвать соседа Кольцова, который в прошлой своей жизни был инженер, а в этой – сильно выпивающий работник мастерской «Металлоремонта».
И вот, купив водки, Васильев пригласил Кольцова, угостил его водкой – и показал.
Кольцов осмотрел, ковыряя в зубах спичкой, и сказал:
– Нормально.
– Если б вы знали, как это трудно! – воскликнул Васильев. – Из хаоса извлечь сперва нечто загадочное, долго ломать голову о его предназначении, искать сочетания, раскрывая загадку каждой детали, каждого узла…
– Уж и узлы, – сказал Кольцов. – Знаю я эти узлы. Это вот – релонгаторный шатун. Вы его задом наперед присобачили.
– Искосый рычаг стойкости, – поправил Васильев.
– Сам ты искосый, – дружелюбно сказал Кольцов. – Говорю тебе: релонгаторный шатун. А вот крепежный контрбаланс, почти новый…
– Меридиан плоскости и пространства, – поправил Васильев, становясь хмурым.
– Контрбаланс, говорю, к нему еще брубитель нужен, а вот и брубитель! – обрадовался Кольцов и вытащил его из другой конструкции, отчего она сразу рассыпалась.
– Пошел вон, – сказал Васильев.
– Да ладно тебе! – отозвался Кольцов на приятельскую шутку и продолжал рассказывать:
– А это вот – кронплексы, а вот переходник траверса на систему подвески, а это диссель двухтрубчатый, а это…
Васильев взял то, что Кольцов назвал дисселем двухтрубчатым, а для него было тоннелями встречных струй энергии, поднял над головой Кольцова сказал:
– Уйди.
И Кольцов ушел, обиженно косясь на недопитую водку.
Васильев же восстановил конструкцию, разрушенную Кольцовым и включил свет, который у него был устроен разнообразно и прихотливо. Глядя, как блики отражаются от искосого рычага стойкости, вспыхивая над меридианами плоскости и пространства, замирая над вечно гудящими тоннелями встречных струй энергии, он усмехался, думая о бедном Кольцове. Встав в известную ему точку, он вытянул руки над головой, поймал струю энергии, уменьшился до невидимости и полетел сквозь тоннель, голубые стенки которого мерцали где-то высоко над ним, глубоко под ним, далеко справа и слева, и путь к концу тоннеля не близок, и многое, многое может встретиться на этом пути, каждый раз – новое, но все не то, не то, что Васильев ждет и ищет…