– Двести тридцать девять, – сказала она. – Могу пересказать вам каждое. По сорок дел в году. Шесть лет подряд с перерывом на лето. По одному делу в неделю. В лучшее время. Завидная регулярность, не находите? Удивительно, как вы справляетесь? Пусть даже именно вы имеете к этим делам косвенное отношение. А ведь сегодня у вас могло бы состояться двести сороковое дело. Мое дело. Или я не вписываюсь в ваш сценарий?
– Если я за него возьмусь, – заметил Джим, слегка ошалев от потока информации.
– Возьметесь, – вздохнула Оливия. – Именно вы. Полагаю, что вы были созданы как раз для моего дела.
– Вот были бы удивлены мои родители, – натужно рассмеялся Джим, слегка досадуя, что его смех не находит отклика на лице таинственной гостьи. – Может быть, мы все же перейдем к фактам? Только сначала скажите, откуда в моем блокноте взялось ваше имя?
– В вашем блокноте? – удивилась Оливия. – Разве вы учились в Гарварде?
– Какое это имеет значение? – зашелестел страницами Джим. – Здесь, кстати, нет других записей.
– Все имеет значение, Джим Лаки, – сказала Оливия. – Или Лаки Джим, не знаю, как вам больше нравится. Все важно. Ваше имя, которое может оказаться не вашим, ваш или не ваш блокнот, фотография на стене в вашем кабинете. Стол, который вам явно не по росту. Ваше образование. Здесь, кстати, одно из тонких мест. Во время пятнадцатого дела вы обмолвились о своей учебе в Принстоне. Обмолвились мельком, что-то вспомнили об одном свидетеле, который якобы преподавал на смежном курсе. А вот во время двести пятого дела, не так давно, у вас даже была встреча с сокурсником из Калифорнийского технологического. Помните?
– Встречу с сокурсником помню, – нахмурился Джим. – А вот обмолвку о Принстоне, где я точно не учился, не припоминаю.
– Эффект замещения, – кивнула Оливия. – Противоречия в проецируемых воспоминаниях неизбежны, но более яркие замещают менее яркие, и, благодаря этому, индивид избавляется от синдрома недостоверности. Если вы заметили, я исключаю вариант немотивированной лжи. Полагаю, она вам не свойственна. Хотя для меня вы все же загадочная личность. Никак не могу вас определить…
– Ваша осведомленность меня пугает, – засмеялся Джим. – Если же она все-таки содержит в себе некую неспособность что-то определить во мне, то это вас нисколько не портит. А меня так просто бодрит. Я ведь сам ничего не помню о своем пятнадцатом деле.