Я сдвинула фильтр, якобы потереть глаза, а на самом деле попробовать, каков стал воздух. Уж больно прозрачный он был на вид. Вдох дался на удивление легко. И второй. Целую минуту, прикрывая рот ладонью, я дышала, прежде чем запершило в горле.
– Ты зачем вдыхаешь-то! – Гу заметил и нахлобучил мне фильтр по самые уши.
– А ты откуда столько про барьяшков знаешь?
– Мы пацанами их на золото нажучивали.
В кармане затрещало. Я опять закашлялась, чтобы заглушить звук. Но –
– «…с севера… вижу воланер…» – пробурчало из подкладки, и я попалась. Все приёмники давно полагалось сдать в бун-штаб.
– Это ты чего, синдиком припрятала? – привстал Гу. – А ну-ка…
– Да он почти дохлый!
– Да ну-ка, вынь, говорю, погромче сделай! Случилось там что-то.
Секунду помявшись, я поверила, что Гу не отнимет моё сокровище, и вытащила синдиком.
«…летит в нашу сторону», – трещало оттуда. – «пока один… сворачивайтесь и в бункер!»
– Воланер эзеров, – забеспокоился Гу. – Давай, что ли, собирать отару, Эмбер. Объявят тревогу, надо успеть вернуться.
– А у меня третий наряд! Лёд.
– Да и жук с ним! Один день не попьёшь.
– У нас Чиджи опять болеет. Мне нельзя назад без воды! Слушай, Гу… последи за барьяшками, а? Я за льдом слазаю.
– При тревоге нельзя наверх!
– Так ведь ещё не объявили! Может, воланер этот уже свернул.
Синдиком молчал, и Гу мотал головой, сомневаясь. Пока он не сказал нет, я достала руженитовый термос и размотала коромысловый шнур. Тонкий и компактный, но длиной целых три километра – до самой сферы. И весь покрытый узелками. Это был видавший виды шнур, его запускали и дёргали обратно раз в два-три дня. Мы не могли оставить коромысло в небе: ледяная сфера крутилась над планетой, и лестницы уползали километров на пять в сутки. Первый раз я забиралась под присмотром Гу, он же запускал шнур. Провозилась в полубреду-полупанике часа два и чуть не околела там наверху. Папа обычно лазал за водой. Но его выходы в дозор участились, и в тот день, уже по накатанной, я собиралась уложиться вдвое, нет, втрое быстрее. В одной руке у меня был приготовлен кончик шнура, а другой я отжала клапан термоса.
– Глаза береги! – прикрикнул Гу, напоминая, что если отжать сильнее, чем нужно, то вода хлестнёт в лицо. И одними глазами тут не отделаешься.
Я отстранила термос на расстояние вытянутой руки и начала пропихивать шнур в термос через ниппель. Шнур надо было подкручивать, чтобы он ложился внутри плотными кольцами. Когда вошло метра полтора, я поставила термос на землю, как учил Гу, и сорвала крышку целиком.