— Понял. Вызывайте товарищей Маленкова, Молотова и Берию, пока я
буду говорить с военными, — уже окончательно проснувшийся, Иосиф
Виссарионович выглядел абсолютно невозмутимо и только слегка,
практически незаметно дрожащие руки выдавали его волнение.
Северный Ледовитый Океан. Борт
РПКСН «Карелия».
Александр Афанасьев, командир
БЧ-1.
Жанна, ослепительно улыбаясь и покачивая бедрами, приближалась
ко мне. Вот уже она рядом. Положила руки на плечи, томно вздохнула
, глядя в глаза, потянулась ко мне губами и… нежно и страстно
прошептала:
— Тащщ кап тре ран…! Тащщ кап тре ран…! Проснитесь!
Тьфу ты! Эта Фриске меня к концу автономки с ума сведет! А ведь
во всем ЗАМ[1] виноват! Вот ведь
премудрый карась! В автономку ни книг, ни фильмов новых не взял, и
каждый день, в одно и тоже время, в кают-компании на видеоплеере
ставит единственную кассету с музыкальными клипами. Поэтому каждый
раз ужин первой боевой смены у меня приходится на то, как Жанночка
шепчет кому то на ушко, а блондинки и брюнетки провожают взглядом
цепким…
Правда, мне грех жаловаться - я хоть на Жанну любуюсь, а у моего
группана[2] у него вечно какие-то корни
там кто-то теряет, аппетит вон у бедного совсем пропал. Сюда надо
проффэссора Преображенского, я б ему бы в два счета доказал, что
советские газеты мелочь по сравнению с российской попсой.
Да кстати, а куда это - сюда? Так это просто, борт РПКСН
«Карелия», второй отсек, каюта номер двенадцать командиров БЧ-1 и
БЧ-3. А вот Шыр и Дыр (широта и долгота на жаргоне) точные
сейчас не скажу, с вахты сменился только. Так! Только два часа
назад сменился и еще пару должен был спать спокойно!
— Тащщ кап тре ран…! Проснитесь
— Млять!
У моей койки, тряся меня за плечо, стоял штурманский электрик
старший матрос Цой и громким шепотом орал.
— Тащщ кап тре ран! Проснитесь!
Тряхнул головой, прогнав видение Жанны Фриске в короткой
юбчонке, да и остатки сна, я сел на койке.
— Так! Чего орешь, Цой, я один в каюте. С какого ...! Чего
случилось?
— Так темно ведь, потому и шепотом, тащщ капн. В
штурманскую рубку вас зовут.
— Кто зовет?
— Афанасий Вальмонтович.
— Млять! Так и знал!
В эту автономку вместо прежнего помощника - тот ушел на
повышение, группаном во второй экипаж, мне дали чужого летеху
причем с визгами: «Дескать, цени! Молодой и перспективный, золотой
медалист, старшина курсантской роты и т.д. и т.п.» Короче
комсомолка, спортсменка… и просто красавица. Да еще с таким именем
и отчеством, шутник видать у него был папаша, особенно при фамилии
Пупкин. Это сразу настроило меня на минорный лад. Как выяснилось, я
не ошибся. Штурмана из этого орла лепить придется долго и муторно,
апломба много, гонорист он без меры, притом что, как и любой
лейтенант - делать не умел ничего, а знал лишь немногим больше. Я
его даже как-то спросил: - Не в переходе ли с Владимирской на
Достоевскую он свою «золотую педаль» приобрел.