– Я смотрю, ты потихоньку технику осваиваешь, – весело подмигнул
я отцу.
– Я эту самую технику в жизни не осилю, – проворчал он в ответ,
– Главное инструкции по эксплуатации какие-то скудные. Бумаги что
ли им жалко. Телевизор... Смартфон... Ноутбук... Куда и зачем
нажимать? Ничего не понятно. Ладно мне Олег помог телевизор
настроить, да с телефоном и компьютером немного разобраться. Иначе,
как чукча в анекдоте, глядя на телефон скулил бы: – "Телефона,
телефона. Чукча кушать хочет". Я, кстати, тебе не мешаю? Чем
занимаешься?
– Сижу. Думу думаю. Как я оказался в такой заднице, и как из неё
выбираться. Вы в гараж-то успели сегодня заскочить? На стенах
никаких посланий из прошлого не нашли?
– Заезжали, – кивнул отец, – Ничего не увидели. И с твоими
фотками сверялись, и так всё осмотрели чуть ли не под микроскопом,
но ничего не нашли. Даже следов от дюбель - гвоздей, и тех не
было.
– Значит, всё-таки параллельный мир, – протянул я, – раз на
прошлое никакого влияния не оказано.
– Слушай. Я вот что спросить хотел, – замялся папа, явно
подбирая слова и собираясь духом, так что я заранее понял, о чём он
хочет спросить, – Я в твоей жизни уже умер? Я всё у Олега пытался
выяснить, а он упёрся рогом и твердит одно: – "Спроси у сына, да
спроси у сына". Ты не подумай, я смерти не боюсь, но очень
интересно.
– Умер, – мне только и оставалось, что кивнуть в ответ, – В две
тысячи четырнадцатом.
– Болел?
– Чтоб каждому мужику в таком возрасте так болеть, – наползла на
моё лицо улыбка, – В постели ты умер, но на женщине. Высосали из
тебя всю жизненную силу через одно место.
– А-а. Ну, если так, то нормально, – довольно проурчал отец, и
попытался поправить сбритые усы, – А как вообще я жил? Это я к
тому, что интересно же знать, на что окажусь способен.
– Не ручаюсь за точность слов, но кто-то из мудрецов сказал, что
каждому в жизни отмерено столько, сколько он унесёт. Не больше, но
и не меньше. Но если хочешь знать, как оно было бы, если б нас не
поменяли местами, то слушай,– поправил я подушку, готовясь к
разговору, – Про то, как жил до вчерашнего дня, ты и сам знаешь. В
следующем году, после Олимпиады в Москве, ты с тремя приятелями по
работе поехал на теплоходе по маршруту Чебоксары - Ленинград -
Чебоксары. Вроде, как по горящей профсоюзной турпутевке. В
Чебоксары ты вернулся влюблённый в мою маму. Она сама с Горьковской
области, но закончила в Чебоксарском универе электротехнический
факультет и получила распределение на ТЭЦ в Новчике. Жила в общаге
напротив магазина "Весна", – я дождался кивка с экрана и продолжил,
– Спустя два года вы поженились. Затем три выкидыша. Долгие годы
мотаний по врачам, курортам, санаториям, профилакториям. В
девяносто втором, почти в твой день рождения появился на свет я, но
у мамы открылось кровотечение, и ей влили не ту кровь. Понятно
дело, она умерла, – мне показалось, что я услышал скрип отцовских
зубов, как он это порой делал в гневе, – Один из врачей потом
приходил у тебя прощения просить, а ты ответил, что Бог простит. Ну
и перекрестил его в челюсть. У того с Всевышним видимо что-то не
срослось, и он на следующий день повесился. Советского Союза почти
год, как не стало, и наступили "странные дни". Ты к тому моменту
уже работал на автокране. Люди кинулись строить гаражи да дачи, и
ты на калымах хорошо поднялся. Сначала выкупил свой кран. Затем
бортовой КАМАЗ, а потом ещё и КАМАЗ с манипулятором. АТПО, в
котором ты до вчерашнего дня работал, развалилось, так что тебе
оставалось только подобрать надёжных водил и не обижать людей
зарплатой. Что ты с успехом и сделал. Всё то время, пока ты был
занят работой, со мной возилась мама Олега. Хорошая женщина была, –
сглотнул я густой комок, – В прошлом году мы её похоронили.
Понятно, что в твоей жизни после мамы были женщины, но в дом ты ни
одну из них так и не привёл.