Выходить из подъезда стало страшно. Я уже догадывался, что во
дворе, на том месте, где обычно стоит с десяток легковушек, увижу
старые скрипучие качели, металлическую горку, стилизованную под
космическую ракету и длинный стол, за которым местные мужики с утра
до ночи резались в шахматы и домино. Это был двор моего детства.
Предстояло узнать, насколько далёкого.
Ожидания оправдались полностью – я и в самом деле оказалось во
дворе, который помнил с детства. Правда, за столом, как и во всём
дворе, я никого не заметил. Немного смутила голубятня, что стояла
вместо горки - ракеты. Правильнее будет сказать, что это я сразу
никого не успел заметить, потому что, озираясь по сторонам, чуть
было не налетел на высокую грузную седовласую женщину в сером
мешковатом халате, подметавшую тротуар около подъезда. Сердце
пропустило пару ударов, когда понял, что передо мной тётя Женя.
Наша дворничиха, жившая в соседнем подъезде. Гроза местного
хулиганья, не раз проверявшая крепость черенка своей метлы о плечи
и хребты несознательных элементов, бросающих фантики, бычки и
прочий мусор мимо урны. Я совсем мелким был, когда её хоронили всем
двором, а тут она весело машет своей метлой и нет-нет, да
оглядывается по сторонам.
Если хотите узнать местные новости, какая машина и во сколько
заезжала во двор, или в какую сторону побежали пацаны со двора –
спросите тётю Женю. Расскажет. У неё всё под контролем. И никаких
баба Женя или еще как – только тётя Женя.
– Валерка, ты что ли? – подозрительно оглядела меня женщина, –
Тебя и не узнать. Куда усы с бакенбардами дел? Жениться
надумал?
– Не-е, тётя Жень, рано мне. Нынче какое время на дворе? – раз
меня спутали, скорее всего, с моим отцом, то нужно хоть что-то
полезное для себя узнать.
– Как это какое? – опешила тётка от вопроса, – Суббота. Третье
июня тысяча девятьсот семьдесят девятого года. При чём здесь время?
Что ты меня путаешь? Ты же сам говорил, что всё сбреешь, когда
жениться соберёшься.
– Вот видишь,– извиняясь, развёл я руки, пытаясь наскоро
прикинуть возраст отца в семьдесят девятом, – Мне же ещё двадцати
семи нет. Я, можно сказать, только - только жить начинаю. Совсем
юный и молодой цветущий организм. Так что рано мне жениться.
– Ой, балабол. Весь в отца. Да ладно, не слушай меня, старую.
Шучу я. Без этой растительности ты лучше выглядишь. Моложе сразу
лет на пять стал, – расплылась в доброй улыбке уборщица, сверкнув
металлическими зубами. Она ещё раз окинула меня взглядом и кивнула
на мои сланцы, – А ты куда это в трусах да тапочках собрался? К
Стасику из сорок девятой что ли? Так они с Люськой к первому
автобусу в Липово торопились. Хотели воды набрать на полив, пока
напор нормальный.