– Ты будешь сидеть здесь, пока почтенная Карыля не наткет столько полотна, сколько испортилось по милости Михая. Затем ты пойдешь к прядильщицам и будешь сидеть рядом с ними, пока одна из них не напрядет столько ниток, сколько нужно для того, чтобы выткать это полотно. После отправишься в поле, где растят лен, и будешь там, пока женщины не обработают столько льна, сколько нужно, чтобы выткать полотно. А потом придешь и скажешь мне, какое наказание я должен назначить человеку, который не выполнил свою работу и испортил работу других.
Это были очень долгие два года. Все свое свободное время я проводила в ткацкой. Меня не заставляли перебрасывать тяжелые челноки, дергать берда или мотать новые нитки. Но никуда не выпускали из душного помещения и разрешали только смотреть на работу ткачих, или читать им вслух. Ткала Карыля всю осень и часть зимы. Потом меня отдали под опеку бабушке Дарисе. Она была старшей в комнате прях и нередко под журчание веретена рассказывала мне дивные сказки. Прясть я научилась, а также разбираться в качестве шерсти и льна, наслушалась женских историй, а еще убедилась в том, что любая работа – это тяжелый труд.
Весной меня вывезли в поле и оставили под присмотром одной из работниц. Мужчины пахали поле, женщины сеяли лен, пололи, рыхлили под жарким солнцем, потом дергали и ставили сушить. Осенью я получила передышку, а весной отец сам отвез меня на реку, туда, где «топили» лен и предложил шагнуть босой ногой в ледяную вешнюю воду. Когда стебли стали волокнами годными для пряжи, мне хотелось всыпать разгильдяю Михаю пятьдесят плетей! Однако отец предвидел и это. Он отправил меня с мастеровым чинить крышу. Дал увидеть, насколько это непростая работа, потом познакомил с семьей Михая, с его женой и детьми, и наконец спросил:
– Ты просила милости для этого человека, я дал ему отсрочку, какое теперь будет для него наказание?
Я задумалась и… на следующий день Михай крыл крышу на доме ткачих. Бесплатно. С той поры для меня слова «долг владетеля» – не пустой звук.
К полудню мы добрались до интересного места. Когда-то река вильнула со своего прежнего русла, образуя старицу. Рукав обмелел, зарос рогозом, но ключики еще питали его, сохраняя воду свежей. За старицей стоял просторный потемневший от времени дом с просторным сараем. На воде чинно плавали гуси и утки, а берега щедро украшали перья. Лорд Дормиш спешился, медленно, как-то особенно осторожно подошел к домику и стукнул в толстую доску: