Чтобы не удариться о верхнюю балку, Ваньке пришлось чуть пригнуться. Он и так был не очень-то высок для своего возраста, но избушка, вероятно, была сделана для совсем приземистых обитателей. В доме было сильно натоплено, хоть морозные дни и закончились чуть меньше недели назад. Уютность угадывалась в мелочах обстановки: от мягкой воздушной лежанки до старого и немного потрёпанного веника, стоящего черенком к низу возле топки. За столом, расположенным недалеко от печи, сидела женщина, которая ранее подзывала его к себе. Благодаря расставленным по всей комнате лучинам, у Ваньки удалось рассмотреть её, и осознание выбило бы почву из-под его ног, но он ухватился за дверной косяк, вовремя оказавшийся возле руки.
Женщина была… нет, Ванька был похож на женщину, ютящуюся подле печки, словно ей было холодно. В селе Ванька часто слышал о его схожести с отцом, да и сам видел общие черты. Но нынешнее сходство было намного заметнее и очевиднее – настолько близко было их родство с незнакомкой. Ванька сделал непроизвольный шаг вперёд, словно его подтягивала хомутом смотрящая с застенчивой и немного смущённой улыбкой женщина.
В дверях кто-то чуть слышно шаркнул. Ванька очнулся от пристального рассматривания – ведь это неприлично! – и обернулся на шум. На пороге стоял рослый, даже огромный юноша. Ему можно было дать как восемнадцать лет, так и все тридцать. Он был высок и очень могуч, как настоящий богатырь, пришедший из сказок, которые так нравились Ваньке в детстве. Юноша приветливо лучезарно улыбался. Один глаз у него был светло-песочного цвета, отчего в свете домашних огней казался с лёгким красноватым оттенком. Другой же был небрежно перевязан повязкой, благодаря которой молодой человек был похож на плутоватого разбойника.
***
Юноша протянул ладонь и густым, медовым басом пропыхтел:
– Меня звать Илья, – слегка потрясая Ванькину ослабевшую руку, парень согнулся в лёгком поклоне. – В честь Ильи Муромца.
Обогнув Ваньку, назвавшийся Ильёй молодой человек сел напротив женщины и, достав из-за пазухи костяной нож и оселóк1, принялся точить лезвие. В помещении повисла шуршащая тишина.
Илья сильно отличался от Ваньки. Ванька был невысок, светловолос и голубоглаз – обыкновенный славянский паренёк. Илья же был дюжим, бронзовокожим и темноволосым. Волосы прикрывали ему уши и немного вились, придавая его образу некую романтичность. Но совершенно невидимая жёсткость, иногда проскальзывающая в его прямом взгляде, выдавала в нём стойкого и мужественного человека, у которого превыше всего честь и достоинство.