Терзаемый раскаянием, Валентин Николаевич шел к автобусной остановке, упорно глядя себе под ноги. Он не поднимал глаз, страшась сквозь стекла очков встретить чей-то удивленный взгляд, увидеть чьи-то трясущиеся в хохоте губы. Уж он бы не преминул посмеяться…
Ему было страшно. Как в детстве, когда страх накрывает с головой, и спрятаться от него можно только по одеялом. Страх переполнял его, заставляя втягивать голову в плечи, не в жалкой, безнадежной попытке укрыть свое уродство, а в ожидании этого беспощадного смеха, который вот-вот хлестнет по спине семихвостой плетью.
И все же глаза поднять пришлось. Иначе как перейти дорогу? Пускай он изгой, но жить хочется и отверженным!
Машины неслись, обдавая человечество ядовитыми выхлопными газами. Торопились пешеходы. И никто не обращал на него ни малейшего внимания! «Это как же? И этого не достоин?» – даже обиделся Кизяков, но потом приободрился, распрямил плечи, с независимым видом глянул по сторонам и… сделал стойку.
По тротуару семенил мужчина. Лысый! В черных очках.
А вон пацан. Тоже лысый! Вообще-то от юной поросли сейчас всего можно ожидать, стрижки «под Котовского» в том числе, но отчего тогда темные очки в пол лица? И походка напряженная.
А вон еще лысый в очках!
И еще! Без очков. Но без бровей и, кажется, без ресниц. Идет, качается. Пьяный.
Увиденное радовало. Валентин Николаевич закрутился волчком, жадно выхватывая из толпы лишенных растительного покрова сограждан. Их было много. Он и не предполагал, что их так много! Значит – что? Живем, братцы!
Кизяков одернул себя. Хромой и в толчее выделит хромого, горбатый – кривобокого. О чем это говорит? Об избирательности взгляда. Так женщина всегда заметит нахалку, что посмела надеть такое же платье. И все–таки… Слишком, чересчур много лысых. Стопроцентных!
Валентин Николаевич приосанился, вмиг забыв о коварных вирусах и Людке–изменщице. Страх и раскаяние за свое несовершенство неумолимо таяли, пока не исчезли без следа. Жизнь обретала и обрела прежний – истинный! – смысл.
Так-то, граждане, теперь он может снова смело смотреть в будущее, оставляя прошлое там, где ему и надлежит находиться, позади. Вперед и только вперед! О-го-го, он еще всем покажет, кто такой Валентин Николаевич Кизяков! Вы думаете, скромный инженер с полуживого комбината? Черта с два! Погодите малость, и вы еще попляшете под его дудку, снизу вверх смотреть будете, уважать и бояться. Да, бояться, как же без этого? В отличие от собственного, чужой страх обычно приятен. Не случайно же садистов куда больше мазохистов.