Стайка птиц взметнулась в небо. Филиппе понял, что они с сестрой едут уже давно, вот только он не помнит, как выехал с кладбища. Софи тоже вздрогнула, потом нахмурилась.
– Останови машину, я поведу, – приказала она, но первой выходить не стала. Вдруг брат уедет без неё?
– С какой стати? – запротестовал Филиппе. Софи толкнула его в плечо, и по взгляду было понятно, что шутить она не намерена. – Права-то у тебя хоть есть?
– Уже три года, – сестра снова больно его ударила. – Мало ли что ты не хочешь, делай, как я говорю, – появились властные нотки совсем как у мамы.
– И когда ты так выросла? – недоумённо шептал профессор, пока они менялись местами. Машина плавно тронулась с места. Тишина была такой гнетущей, что он не выдержал и сорвался: – Куда мы едем? Мы проехали поворот. Говорил же я, что ни черта ты не умеешь! – Филиппе злился: “Хочу в наш бар, выпить, а не заблудиться в лесу. Хотя если мы заблудимся и умрём, я быстрее попаду к Лие”.
– Заткнись! – прошипела Софи. – Знаешь, то, что ты старше меня и учёный, не даёт тебе права издеваться надо мной. Мы едем из города, а вот вернёмся ли, зависит от тебя.
– В этом какой-то сакральный смысл? – возмутился брат. – Один из ритуалов? Как справиться с болью за десять шагов? Опять твоя идиотская психология, социология, хренология или другая псевдонаука? Хочешь отвезти меня в домик родителей, чтобы я вспомнил, что и тебе когда-то было плохо?
Он угадал и бил по самому больному, ведь изначально план был именно таким. Софи на секунду побледнела, а потом её обожгло изнутри. Она резко нажала на тормоза. Их сильно тряхнуло. Филиппе не успел ничего сказать, а сестра уже прибавила газу. Стрелка спидометра двигалась быстро, перескакивая отметки. Деревья замелькали, а потом и вовсе начали сливаться в одну сплошную. Машина рычала, ей нравилось, что она наконец-то сможет показать, на что способна.
– Ты свихнулась?! Хочешь погибнуть? – он вцепился в сиденье, голова закружилась.
Филиппе никому не говорил, что купил большой и надёжный автомобиль не для того, чтобы гонять и красоваться, а лишь в целях безопасности. Если произойдёт авария, будет больше шансов выжить. У других меньше, а у него больше – плевал он на них. Не хотел умереть как родители в искорёженной консервной банке, из-за какой-то нелепой случайности. Боялся и почти всё время ходил пешком, а машина пылилась в гараже. Сейчас он думал: “Неужели настолько важно, как я уйду? Пусть себе гонит со всей дури. Но если её не остановить, она тоже умрёт”. Воздуха снова не хватало. Адреналин. Он чувствовал его всем телом. Не то чувство лёгкого страха, что испытываешь, катаясь на аттракционах, а дыхание смерти. Рубашка неприятно прилипла к телу. Сердце сжимали невидимые стальные прутья, и оно начало трепыхаться как бабочка быстро, хаотично.