Каждое утро для Арины было целым ритуалом. Мы устанавливали зонт так, чтобы на её шезлонг не падало солнце, она вешала шляпу, мазалась разными кремами от загара и долго ерзала, выбирая удобную позу для чтения книги. Свои длинные темные длинные волосы Арина также тщательно прятала, хотя мне всегда нравилось, как они вились от морской влаги. Только после выполнения всех процедур она успокаивалась.
В это время Катя играла на берегу в зоне нашей видимости. Она сдружилась с каким-то мальчиком её возраста, они вместе ковырялись в песке и, в целом, ладили. Мы старались её лишний раз не дергать, но вот родители мальчика постоянно кричали: Алекс то, Алекс сё. Они были гораздо старше меня, а уж тем более Арины, и общих тем для разговора у нас никогда не находилось, отчего не было возможности их отвлечь от постоянного галдежа, который начинал всех раздражать.
– А представляешь, уедешь ты в Голливуд, и будут там тебя тоже звать Алекс. Алекс Сёрнэймлесс. По-моему, загадочно. Будешь там тусоваться с моделями и начинающими актрисками, – в этот момент я мазал Арине спину маслом от загара.
– Никуда я не поеду. Если бы даже хотел, то точно не в Голливуд, а, например, в Швецию. Там, говорят, хорошие зарплаты у каскадёров.
– Я читала, что в Европе в каскадеры берут только тех, кому уже есть 30 и у кого есть семья. Хотя, может, в России так же. Может, мы для тебя просто условие договора. А при другой работе мы бы тебе и не понадобились вовсе. Ай, – мои руки перестали меня слушаться, и, наверное, я вцепился в её плечи.
– Какая же ты дура, Арин. Какая же ты дура. Вечно пытаешься всё испортить. Выдумываешь всякое дерьмо, а потом сама же веришь в него, – я старался говорить свои гневные реплики почти шепотом, чтобы не разыгрывать сцену на людях.
Когда Арина коснулась моей руки на своей ключице, меня словно ударило током, и я отдёрнулся. Она запрокинула голову, чтобы слёзы не вытекали из-под солнцезащитных очков, и еле слышно произнесла: «Прости меня». Я молча прижался к её липкой от масла спине и поцеловал в плечо. Всё оставшееся время до нашего вылета она вела себя ниже травы, тише воды. Никогда не видел её такой покладистой и до сих пор удивляюсь, что этому способствовало: мягкий южный климат или пережатый мною нерв. В любом случае, такого больше не повторялось.