– Мама работает в Иваново секретаршей, каждый день туда и обратно ездит…
– Не, ну кем твоя мать работает – это я знаю. Хотя непонятно, почему вы тогда в Иваново не остались, зачем каждый день почти семьдесят километров в одну только сторону ездить?
– Так ей удобно.
– Ты извини, конечно, но почему-то у вас нет друзей, вы мало с кем общаетесь, у вас вообще все нормально?
– Конечно… все нормально… просто мы… необщительные люди, вот и все.
– Так все же…
– Давай так сделаем, я тебя приглашу на чашку чая в субботу, и если ты согласишься, мы с тобой тихо и без суеты поговорим на разные интересные темы!
– А мама твоя тоже будет? – подозрительно спросила девушка.
– Не знаю. А что? – и он рассмеялся. – Ты вдруг стала бояться меня, меня, у которого сейчас нет живого места на теле?
– Да не боюсь я тебя, – сразу же парировала она. – Ладно, давай в субботу в обед!
– Буду ждать с нетерпением, – заулыбался Олег во все тридцать два зуба. Но в сочетании с синяком под глазом выглядело это страшновато.
Они закончили беседу как раз перед тем, как вышли на дорогу. Там уже стояло и ждало их такси. Вскоре оно доставило своих пассажиров к одноэтажному дому Бурова. Олег, выходя из машины, поблагодарил Машу и пообещал вернуть деньги за такси, но та, в очередной раз отказавшись, уехала домой.
– Ма, ты здесь? – первым делом спросил Олег, входя в дом.
Не услышав ответа, он зашел к себе в комнату, стянул футболку, стал перед зеркалом и начал осматривать торс, ища там следы побоев. Чуть выше пупка красовалась шишка размером с большой апельсин. Внимательно разглядывая ее, парень стал замечать, как она начала уменьшаться, пока полностью не исчезла. Глаза его округлились, а сердце учащенно забилось. В этот момент синяк посветлел, и спустя минуту его как не бывало, а глаз опять был цел и невредим. Боль в ребрах пропала, и появилась бодрость тела и духа, которой уже давно не было. «Что же со мной происходит?»
– Сынок, я дома! – послышалось в этот момент из коридора.
Олег сразу же побежал навстречу матери. Вера Бурова была красивой, эффектной брюнеткой сорока лет. В ней чувствовалась какая-то невиданная и непонятная сила… сила достоинства, что ли.
– Это снова произошло! – с непониманием произнес сын. – Опять!
– Что произошло?
– Я опять полностью исцелился.
– От чего исцелился?