Ванная располагалась между спальнями. За стеклянной дверью шумела вода.
Я постучал по стеклу и, поинтересовался:
– Ты там надолго? – реакции не последовало. Если она хорошо наклюкалась, то могла и заснуть. Я постучал громче. – Заканчивай, мне надо с тобой поговорить.
По-прежнему ни звука. Я протянул руку к выключателю и поиграл светом. Никакого эффекта. Я приник к стеклу и прокричал:
– Ты меня слышишь?!
Элла по-прежнему не отвечала. Такой душ меня не устраивал. Я потряс дверь за ручку:
– Ты что, хочешь, чтобы я разнёс эту халабуду вдребезги пополам?! – ни звука.
Когда я, наконец, вышиб стекло и открыл дверь, всё было кончено. Она знала, что делала. Красный шёлковый шнурок не оставлял ей никаких шансов: лиловая кожа, вывалившийся язык, в густых чёрных волосах дурацкий белый бант.
Я даже не стал входить в ванную. Закрыв дверь, я вернулся в зал и набрал ноль два.
Милицию я ждал, сидя в машине. Во всей этой истории мне было непонятно только одно: почему она не выстрелила в меня? Ведь ей никто бы не помешал этого сделать, даже собственная совесть.