Дедушка сидел прямо на земле, спиной ко мне, и неотрывно смотрел куда-то вверх. Вся вершина холма почернела – трава пожухла и прижалась к земле, словно отсюда только что стартовала ракета. Я подошел к дедушке и взглянул на него. В его глазах стояли слезы, а на лице застыла печальная и одновременно счастливая улыбка. Он заметил меня, быстро вытер слезы и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.
– Дедушка… Где свет? – тихо спросил я.
– Исчез, – тихо ответил он. Затем, уже живее: – Растворился в небесах… Но он был очень красивым. Эх, Мишка, жаль, тебе нельзя было поглядеть на него.
– Почему?
– Долго объяснять, – сказал дедушка. – Слишком опасно. Он… Это как та черная собака из Воронцовского двора, помнишь? На вас, детей, скалится. И покусать может. А со взрослыми нормально себя ведет, даже команды выполняет.
– Не понимаю, – признался я и взглянул в небо, куда до этого глядел дедушка. – Свет может покусать?
– Можно сказать и так, – рассмеялся дедушка. Теперь он был прежним – грустная задумчивость исчезла вместе со слезами и той улыбкой. Его рука потрепала меня по голове, взъерошив волосы. – Но укусы будут куда опаснее. Бабушке лучше об этом не говорить. Это будет наш с тобой охотничий секрет.
Я кивнул. Я умел хранить секреты.
Кряхтя, дедушка встал с земли, подобрал ружье, лежащее в нескольких шагах от него, и сказал:
– Ну ладно, пойдем домой.
Вторя его словам, откуда-то из кустов раздалось уже знакомое "ква-а-а-а". Так и решили.
Обратная дорога была куда легче. Может быть, из-за того, что путь теперь лежал не к туманному притоку с печальными утками, а домой – к горячей еде и ребятам, по которым я уже успел соскучиться. Когда просветы между деревьями вдалеке стали шире, у меня даже проснулся какой-то азарт, и мне захотелось погулять по лесу подольше.
Дедушка шел молча и ни разу не заговорил со мной. Он явно о чем-то размышлял: по лбу ползали сосредоточенные морщины, а глаза были устремлены вниз – и размышления эти были явно вызваны недавним происшествием.
– Дедушка?
– Ну? – Его глаза вырвались из дум и посмотрели на меня.
– А как же утки? Мы ведь шли на охоту.
– Ничего, в следующий раз постреляем.
– Ты возьмешь меня в следующий раз? – обрадовался я.
– Возьму, возьму… – притворно-ворчливо сказал он. – Если вести себя хорошо будешь. А друзьям своим про приток не болтай. Это наша семейная тайна, помнишь? А то все охотники сюда ходить начнут…