Степаныч обмолвился про бояр и воеводу. Я сначала принял это за
расхожее выражение, а сейчас сообразил: есть тут и бояре, и
воевода, а то, глядишь, и целый князь найдётся. Может и не
один. И каждый норовит на себя перетянуть одеяло. Это тоже
как раз нормально. Вся история тому доказательством. Хотя…
нашёлся когда-то на Руси Иван Грозный, который это феодальное
безобразие под корень подвёл. Вдруг и здесь есть его
аналог?
А мне предстоит каким-то образом вжиться в этот мир, приняв его
правила игры. Но прежде надо продолжить аккуратный расспрос
Степаныча. Он почему-то не выказывает даже подобия подозрений
и спокойно отвечает на вопросы. Видимо верит «легенде», что у
меня после удара в башке помутилось. Прекрасно. Следующую
порцию информации выужу под тем же соусом.
– А куда мы едем, Степаныч?
– В Царицыно, – с прежней ленцой ответил тот. – Или тебе
не по пути?
– Да я и сам не знаю, – пожал плечами я.
– Чего так?! – изумился он.
– Да ты только не удивляйся!
– И не собираюсь. Я много чего на свете повидал. Чтоб меня
удивить, тебе надо из кожи вылезть. И то не факт, что варежку
раскрою.
– У меня амнезия.
– Чего? – открыл рот Степаныч.
– А говорил, что не удивишься, – не преминул подколоть
я.
– Сказать-то чего хотел? Какая ещё мнезия у тебя, – не
стал обижаться Степаныч.
– Это такая штука… В общем, провалы в памяти. Что-то помню,
что-то нет. Паршивей всего, что не помню, кто я и откуда.
– Что, и имя из головы вылетело?
– Имя… Нет, его я не забыл. Игорем меня зовут. А
подробностей не помню.
– Бывает, – не стал вдаваться в подробности собеседник. –
Со мной ещё хуже история приключилась. Я как-то раз медовухи
перепил, неделю потом очухивался и вспоминал, как меня зовут.
Потом прошло, память вернулась. И с тобой то же будет, не
переживай, паря. Если что, покуда у меня поживёшь.
– Оно, конечно, спасибо тебе большое, Степаныч, только мне
расплачиваться нечем, – признался я.
– А ты уже почитай со мной расплатился, – заявил он. – Я
когда тебя подобрал, увидел, что с тобой рядышком меч дампа лежит.
Их оружие ни с чьим другим не перепутаешь. А потом и самих
дампов углядел, всю семёрку… Ты их положил?
– Не один. Помогли мне, – не стал темнить я.
– Не важно. Ты хорошее дело для меня и всего общества
сделал – ублюдков дамповских покрошил, и я должен в ответ
что-то полезное сотворить. Добро добром возвращается, – с
видом философа изрёк он.