«Пожалуй, этим можно воспользоваться как идеей, – Антон осушил бокал и вновь наполнил его. – Катя. Катенька, – он взглянул на фотографию. – Как же мне тебя не хватает».
И вслух:
– Я люблю тебя.
Он отвел взгляд от улыбающейся девушки и попытался сосредоточиться на тексте.
Что-то знакомое ему показалось в «сгоревших домах», «заколоченных колодцах» и «заросших полях», словно это все описывало места, в которых он когда-то побывал.
В висках появилась пульсация.
Короткие волны накатывали с каждым ударом сердца, давя на череп и отдаваясь где-то глубоко внутри. В ушах начал нарастать, пока еще еле слышный монотонный свист. Текст перед глазами поплыл и строчки превратились в размытые линии.
За окном раздались приглушенные детские крики и смех.
По спине Антона пробежал холодок – словно сквозняк из приоткрытой двери. Тело пробил озноб. Голова закружилась, и он чувствовал, что вот-вот упадет в обморок.
Свист в ушах стал сильнее, продолжая набирать силу, но сквозь него, перед тем как провалиться в пустоту, он услышал, как дети за его окном запели:
Отдай свой страх и ужас,
Отдай мой страх и ужас,
Давай побудем мы вдвоем.
И, если хочешь выжить ты,
И, если хочешь выжить ты,
Если хочешь выжить в мире золотом…
Очнулся он на полу с болью в плече. Все тело ныло, словно отлежанная рука. В висках все еще слабо пульсировало, но на подобное уже можно было не обращать внимания.
В комнате горел свет.
С зала доносился звук телевизора.
«Цивилизация вернулась», – коротко подумал Антон.
Он перевернулся на спину и помассировал правое плече. Боль утихала, но полностью сдавать свои позиции не собиралась. И, собравшись с силами, попытался встать. Ноги дрожали, а по телу разливалась слабость.
С трудом поднявшись, Антон сразу сел за стол.
Свечи догорали, изрядно налив воска на столешницу.
– Что-то долго я провалялся, – он взглянул на ополовиненную бутылку и почти пустой бокал. – Да не мог я так надраться с такого объема, – и осушил бокал до дна.
Приятное тепло согрело желудок, а пульсация в висках стала тише.
«И что же, черт побери, произошло?» – подумал он, задувая свечи.
Мысли путались и не желали увязываться в единую цепочку. А в голове вертелся странный мотив. Мелодия казалось до боли знакомой, но шла ли она под музыку, или пелась а-капелла?
Виски вновь налились свинцом. Появилось легкое чувство дурноты.