«Но это всего лишь детские страхи», – подумал Антон.
И все же он чувствовал, что боится. Да он знает, что ни под кроватью, ни в шкафу (которого, в общем-то, и нет в его комнате), ни где бы то ни было, никого нет. Монстров нет. Единственные монстры – это люди. Но они не станут хватать тебя, пока ты, выключив свет, бежишь до кровати и с большого расстояния (с которого только можешь допрыгнуть) прыгаешь в нее, моментально прячась под одеяло. Нет, эти монстры спокойно подойдут к тебе, пока ты дрожишь под спасительным одеялом и так же спокойно стянут его с тебя. Некоторым даже не нужно ждать, пока ты окажешься в темноте.
Так что единственные монстры, которые могут существовать, – вполне реальные люди, а не то, чего боятся дети.
Все это он прекрасно знал.
Но только при одной мысли, что нужно выключить свет, прежде чем лечь в кровать, по его спине пробежал холод, а кожа покрылась ледяными мурашками, приподнимая волоски на его руках.
Он перевел взгляд на черноту под кроватью.
«Сколько раз мама заглядывала под нее? – подумал он. – А ведь и в правду, там никого и никогда не было. Ладно, ты был ребенком…»
«Тебе уже не десять лет, Антон», – вдруг вспомнил он мамин голос.
«А сколько же мне тогда было?»
Тьма под кроватью казалась ему пульсирующей.
– Нет, не надо вспоминать.
Но он вспомнил, что тогда ему было четырнадцать.
«Не тот возраст, чтобы бояться», – подумал он и, клацнув выключателем, погружая комнату в полнейшую темноту, в два больших шага запрыгнул на кровать.
Его сердце билось учащенно, отдаваясь болью в груди. Рой мурашек бегал по его загривку, щекоча и покалывая кожу. А дыхание замерло. И, пока он дрожащими руками вытаскивал из-под себя одеяло, он чувствовал, как огромный ком продвигается по его горлу, а к его ноге, с которой он в прыжке скинул тапок, тянется скрюченная холодная рука. А когда он, наконец, забрался под спасительное одеяло с головой, то прислушался, все так же не дыша, ощущая, как сердце бешено колотится в груди.
«Глупость, глупость, глупость, – вертелось в его голове. – Здесь никого и ничего нет. И быть не может!»
Он шумно выдохнул и изголодавшиеся легкие, наконец, втянули в себя свежий воздух, с шумом и деря горло.
«Идиот», – подумал о себе Антон, и провалился в глубокий сон.