– Но таки пришла Софочка, подруга, – комментировал Семён Григорьич. – И со словами «почему нет, когда – да», изрезала чистейшую махру. Мощная артиллерия, скажу я тебе, Рыжик. Крейсеру не устоять, куда там Марку Аркадьичу!
Четыре раза ходила Розочка на блошиный рынок и пристраивала котят в хорошие руки. «Возьмите задаром, ведь это не те деньги, которых у вас нет, – ловко всучивала одного, – имейте счепотку жалости на своё сердце», – и вот уже второй Черныш обретал хозяев. А с пятым случился казус: Роза Львовна вдруг разглядела за ним будущее, ещё и «красавчик такой, что моя брошь». Вместо рынка притащила домой. Марк Аркадьевич был очень недоволен и сперва врасплохе. Затем три дня мигрени и укор халатом: демонстировались бренные останки. «Таки имею кое-что сказать я в этом доме!» – сообщал, и шёл переписывать завещание в очередной раз.
– Ой, Марек, – закатывала к потолку глаза супруга. – Я импресарио тебе, или где? Шоб ты устраивал тут бенефис! Трижды смеюсь за твой драматический талант!
Роза Львовна взяла пушистика за шкирку:
– Ты лучше посмотри, какой колёр: к счастью, не меньше. А ухи? И как удачно прикинулся мейн-куном! Опять же, по выгодной цене – за так!
Марк Аркадьевич так просто не сдавался. Выдвинул ряд ответных требований касательно меню совместной жизни.
– Та я согласна! Всё равно, лишь бы – да! – скрещивала пальцы за спиной Розочка. И прижимала к груди – теперь уже мейн-куна. («Канадской породы, я вас уверяю!»).
– И на твоём месте, Рыжий, я бы повременил с личной жизнью, – внушал Семён Григорьевич коту на лавочке. – Марк Аркадьич – мущина положительный со всех сторон, но фаберже открутит! Если шо.
История третья. Репетиция
– Розочка! Я дико извиняюсь: но, шо таки, за ради бога, происходит в нашем доме? Мы мало едим рыбы? – Марк Аркадьевич стоял в центре зала. Левой рукой придерживает полосатую подтяжку, правой – картинно машет бумажками. На сеточке для волос воинственно сверкнули очки.
– Марек? – отозвалась с дивана больным голосом супруга, вздохнула укоризненно.
– Вот уже битый час я в роли цыганки Азы гадаю телеграммы. Но нет пророка в отечестве, или я не прав? «Буду три дня. Папа». Шо за кредо жизни, стесняюсь спросить? Три дня когда: вчера, сегодня или таки через пять лет? А следом: «Изольда Романовна позже»? Мои двенадцать присяжных, – Марк Аркадьевич сдёрнул очки (вместе с сеточкой) и постучал себя по маковке, – отказываются заседать.